Курд Шлёцер - Личная корреспонденция из Санкт-Петербурга. 1857–1862

Дедушка [13] Имеется в виду немецкий и российский историк, публицист и статистик Август Людвиг фон Шлёцер (1735–1809), дедушка Курда фон Шлёцера. при Екатерине II отказался от поступления на российскую государственную службу, поскольку это наводило на него ужас и «vestigia terrebant» [14] Следы устрашили ( лат. ). . Он остался историком и стал известным публицистом. Туда, где начиналась его научная деятельность, жизненный путь привел теперь его внука, который принял для себя другое решение, не догадываясь, какому великому (человеку — В.Д.) он однажды будет призван служить.

С политической точки зрения Петербург тогда считался самым важным дипломатическим постом. Крымская война была завершена. Но, несмотря на неудачный исход, расположения России добивались все стороны. Колоссальной империи предстояло пережить этап небывалого экономического роста. Уже готовились наброски разветвленной железнодорожной сети, благодаря торговым договорам и упрощению таможенной системы развивалась торговля, наметились перемены: Россия должна была выйти из изоляции, развивая свой внутренний потенциал. Прежде всего, было очевидно, что после застывшего деспотизма царя Николая I наступила новая эра свободы и света; при Александре II, казалось, становилось реальностью напутствие, с которым поэт Жуковский обращался к своему прежнему ученику: «Стань человеком на троне!». Проблемой первостепенной важности была отмена крепостного права; угнетаемый прежде студент ныне возводился в ранг «носителя лучшего будущего». При более пристальном взгляде, однако, становится очевидной обманчивость неожиданно провозглашаемых красивых слов об облагодетельствовании народа и беспомощность тех реформ, которые в постоянном колебании между желанием и нежеланием, между доктринерским схематизмом настоящих сорвиголов с их радикальными взглядами и инертной массой русского народа, изменяли негодную реальность непригодными методами. Как будто «отошли от одного берега, не имея возможности доплыть до другого». Нигилизм — сегодня называемый большевизмом — нашел благодатную почву для подрыва всей жизни. Спустя полвека бакунинское атеистическое и безгосударственное безумие стало реальностью: Россия — поле, усеянное трупами.

В то время как необразованный, грубый дух славянина, не управляемый ни одним государственным деятелем, инстинктивно погружается во тьму, в Европе повсюду разбросаны воспламенители, инициирующие новые военные конфликты. Прежде всего, итальянская война разожгла страсти на юге; брожения в Польше; из хаоса на Балканском полуострове в качестве нового государственного образования поднимается Румыния; на севере угрозу представляет Шлезвиг-гольштейнский вопрос; в Германии народное возбуждение: ожидают спасителя.

Вначале Шлёцер при всей живости своего характера попал под влияние особенной привлекательности гостеприимной русской жизни. Он ведь, когда занимал дипломатический пост в Петербурге, был рекомендован как внук основателя российской историографии и сын известного во времена Наполеона своей горячей ненавистью к французам и особо ценимого Николаем I «consul cosaque [15] Казачий консул ( франц. ). ». На Неве хранили добрую память также и о его брате Несторе, работавшем долгое время при канцлере графе Нессельроде, и его невестке Луизе [16] Имеется в виду Шарлотта Георгина Луиза фон Шлёцер, урожденная Мейерн-Хоэнберг (1823–1907), супруга брата Курда фон Шлёцера — Августа Людвига Нестора фон Шлёцера (1808–1899). . В те времена надежной основой тесных отношений между берлинским и петербургским Дворами считались личные связи. Если учесть к тому же дерптские воспоминания о связанных с братом русских немцах и балтийских немцах, а также интерес последних к автору истории их родины [17] Имеется в виду монография Шлёцера «Geschichte der deutschen Ostseeländer» («История немецких балтийских земель»), опубликованная в Берлине в 1850–1853 гг. — становится понятным, что для него, как для объекта, пользовавшегося повышенным интересом, первое время пролетело словно в опьянении.

Пока еще не померкла привлекательность этой полуазиатской резиденции, которая все же не являлась родиной, но лишь обычным местопребыванием. Если вначале у него оставалось свободное время, чтобы лучше понять сферу своей деятельности, то вскоре у него скопилось множество «интересной» работы. Уже здесь Шлёцера выделяли усердие и энергия, с которыми он отстаивал интересы своих соотечественников за рубежом.