Игорь Ротарь - Исповедь бывшего журналиста. Тайны российской журналистики от перестройки до наших дней

То есть Кремль заботится не о цензуре, как таковой (учитывая, что в интернете найти альтернативную информацию совсем несложно), а о том, чтобы зомби-обыватель смотрел правильные каналы.

Но, пожалуй, самое обидное для меня было в другом. Журналисты перестали быть гуру, это просто банальный способ заработать себе на хлеб. Мы были очень амбициозны и искренне верили, что нам удастся изменить мир. В чем-то мы были похожи на комсомольцев 30-х годов, только с противоположным знаком. И, кстати, по крайней мере тогда, наше влияние реально было велико: к статьям журналистов прислушивались, их реально боялись. Увы, теперь все это уже оказалось в прошлом.

В итоге я решил «пойти другим путем». Я вспомнил, что давно, еще в юности, мечтал уйти от цивилизации и жить среди дикой природы. Я перечитал повесть Льва Толстого «Казаки» и решил последовать примеру ее героя. Самое смешное, что я нашел место в чем-то напоминающее ту кавказскую станицу, где поселился герой толстовской повести. Я стал жить среди ковбоев в крошечной деревушке Сан-Франциско-Сьерра в горах северной Мексики.

Но для начала надо пояснить кто такие мексиканские ковбои. В 1687 году испанский священник-иезуит Эвсебио Кино взял в качестве эксперимента нескольких пастухов с собой в Мексику. Ноу-хау удалось, и вскоре заокеанская миграция испанских вакерос (пастухов) вместе с их лошадьми и коровами стала массовой.

Переселенцы обосновывались в самых глухих местах, нередко женились на индианках и перенимали многие обычаи аборигенов. Так и возникла уникальная культура мексиканских вакерос.

За бесстрашными мексиканскими пастухами с интересом следили их северные соседи – белые поселенцы США. Янки практически скопировали стиль жизни вакерос, лишь слегка «разбавив» его английской спецификой – так и появились ныне знаменитые американские ковбои.

Деревушка Сан-Франциско, расположенная в горной пустыне на полуострове Калифорния – одно из типичных поселений вакерос в Северной Мексике.

В отличие от своего американского тезки мексиканский Сан-Франциско так и не стал большим городом. Сегодня здесь проживают всего около 80 человек. Здесь невольно появляются ассоциации с идиллическим описанием жизни казаков среди природы из повести Льва Толстого «Казаки». Классик с восторгом утверждал, что только такое существование является достойным и делает человека счастливым.

«Люди живут, как живет природа: умирают, родятся, совокупляются, опять родятся, пьют, едят, радуются и опять умирают, и никаких условий, исключая тех неизменных, которые положила природа солнцу, траве, зверю, дереву. Других законов у них нет» – толстовское описание гребенских казаков вполне подходит и вакерос.

В Сан-Франциско нет постоянного электричества (используются солнечные батареи), водопровода, мобильной связи и телевидения. «Большой мир» с его роскошью отсюда кажется почти нереальным.

Здесь живут натуральным хозяйством: козы, коровы, мулы. Впрочем, у местных жителей имеется еще один источник дохода. В окрестностях деревеньки есть пещеры с таинственными петроглифами, запечатлевшими, как верят некоторые, инопланетян.

Посмотреть эти наскальные рисунки, объявленные наследием ЮНЕСКО, приезжают многочисленные туристы, а местные жители нанимаются к ним проводниками.

Мужчины в Сан-Франциско ходят в непременных сомбреро, которые не снимают даже в помещениях, многие женщины носят платки. Пейзажи очень напоминают декорации ковбойских вестернов (например, «Good, BadandUgly»), и колоритные фигуры местных жителей создают полное ощущение, что ты оказался на Диком Западе.

Впрочем, с одной существенной поправкой: сегодня здесь не стреляют, а преступность отсутствует в принципе. Даже дома здесь никто не запирает, поскольку воровства нет и в помине. Не идут вакерос и в бандиты (увы, эта «профессия» достаточно популярна в современной Мексике). «У нас как-то мозги по другому устроены, не можем мы быть мафиози», – без всякого пафоса, почти извиняясь, объясняют свою нелюбовь к криминалу пастухи.

Вакерос – люди небедные. Почти у каждого с десяток коров и лошадей, сотня коз. В каждой семье есть как минимум один внедорожник. Но и по-настоящему богатых людей среди них нет тоже – все живут приблизительно одинаково, а значит нет почвы для социальной неприязни.

К деньгам местные вообще относятся философски. Если просишь разрешения разбить палатку на земле вакерос или покупаешь у него немного сыру, он никогда не назовет конкретную цену, а глянет на покрытую цветами окрестную пустыню, задумчиво переведет свой взгляд на горы на горизонте, улыбнется и скажет: «Сколько не жалко».