Игорь Смирнов: Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же . Плюрализм, ставший идеалом для людей 1960-х, — идеология, которая не страшится чужой лжи, ибо не стремится к собственной истине. Откуда и взяться последней, если плюрализм принимает все, кроме тоталитаризма, превращаясь тем самым в крайне сомнительное всеприятие, в культуру, лгущую самой себе (в ее якобы безграничном «плюрализме»)?

И психическое, и логическое, и культурно-историческое равным образом сводятся к понятию замещения : психическое — к воображаемому, ставящему желаемый субъектом мир на место эмпирического, логическое — к правилам получения из одних значений других, историко-культурное — к смене старых типов мышления новыми. Психизм есть стремление преобразовать заданную нам действительность, находящее свою форму в логике и свое содержание в истории. Психическая субститутивная работа обеспечивает человеку власть над миром, логическая — над самим собой, историческая — над психикой иных субъектов. Если нам бросят упрек в гегельянстве, мы охотно примем его.

Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Для этого нам пришлось пересмотреть определения некоторых традиционных категорий психоанализа — таких, как Trieb, травма, симптом, инфантильная сексуальность, патология и пр. Убежденность в том, что аффект иррационален, позволяет большинству психоаналитиков игнорировать логику. Нет учения внутренне более противоречивого, чем психоаналитический дискурс. Строя нашу психо-логику, нам хотелось избавить его от непоследовательности! Аффект — не что иное, как консеквент, чей антецедент субъект не успел или не смог отрефлексировать. Становясь эмоциональными, мы показываем , что мы потеряли контроль над ходом нашего мышления.

Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Если бы, у отдельной личности не было истории становления, истории не было бы и у того, что создается личностями, — у культуры. Будучи субституцией, психизм формируется ступенчато, стадиально. Замещая то, что нам непосредственно дано, он замещает и себя, когда делается данностью. Стадиальность в психическом развитии ребенка означает, что процесс замещения всего человек последовательно распространяет также и на себя . На каждой из психогенных фаз ребенок обретает новую идентичность. Чтобы сохранить себя в этих условиях, чтобы не потерять своего «я» по ходу радикальных изменений, мы вынуждены быть логичными, прибегать к умозаключениям, т. е. усматривать в проводимом нами самоотрицании вывод актуального для нас значения из того, которое остается в прошлом. Операции ума — не что иное, как результат борьбы за самосохранение. Самоотрицание предполагает отрицание отрицания — фиксацию индивида на одной из стадий его психического созревания. Так возникает характер. И так возникает большая история, диахрония культуры, которая знаменует собой вытеснение с творческой позиции одного характера другим, доминирование некоторой логической процедуры, становящейся системообразующей, над прочими. Если бессознательное действительно существует, то в качестве подавленной логики, вырывающейся наружу в виде аффекта, эмоции. Оно есть средоточие тех умственных возможностей, которые попали в подчиненное положение. Смерть и половая производительность — предметы бессознательного, потому что в нем гибнут способности рассудка, которые могли бы быть продуктивными, не будь они лишены этого качества. Получая историческую власть , психизм становится Духом и логика — Логосом.