Коллектив авторов Биографии и мемуары - Ковалиная книга. Вспоминая Юрия Коваля [второе издание, исправленное и дополненное]

Ю. К.: Тогда родилась идея, и мы написали некоторый текст, который у Лёши (А Мезинов, однокурсник Ю. Коваля, детский писатель) есть, из которого я взял несколько фраз и пошел по своему пути просто-напросто. Странное явление природы… «Лодка», конечно, тоже важнейшая вещь. Очень сложная. Очень сложная в письме. Дикое количество времени. Это не залпом было написано.

И. С.: Очень сложная и изумительная вещь, как и «Недопёсок». «Лодка» — единственная из книг, напечатанная в «Молодой гвардии». Она проходила гладко?

Ю. К.: Там меня очень поддержала Мадлена Катаева, которой «Лодка» понравилась. Она меня очень поддержала, сразу ее приняла, захотела издавать и почти не редактировала. Отредактировала там одну только фразу, и то, можно сказать, выкинула не она, а цензура. И. С.: Какую фразу, помните?

Ю. К.: Конечно, помню. Когда я описываю пединститут, а там стояли у нас скульптуры Ленина и Сталина, я написал: «Какие прекрасные девушки толпились у ног двух важнейших скульптур нашего времени», Вот это «двух важнейших скульптур нашего времени» было выкинуто.

И. С.: Вполне безобидная фраза. Вы потом ее не восстановили случайно?

Ю. К.: По-моему, я восстановил в последнем издании, надо посмотреть, проверить по «Лысым и усатым» (Последний прижизненный сборник Ю. Коваля «Опасайтесь лысых и усатых»). Там, по-моему, восстановлено.

И. С.: Значит, в основном она прошла более-менее гладко?

Ю. К.: Она прошла гладко и замечательно незаметно. Замечательно незаметно. Даже Белла Ахмадулина, которой я подарил эту книжку, то ли она ее не прочла тогда… Но позже Белла мне сказала все-таки: «Всю ночь смеялась, как дурак».

И. С.: Над «Лодкой»?

Ю. К.: Над «Лодкой», да. Всю ночь смеялась, как дурак. Она любит про себя в мужском роде сказать… Несколько месяцев назад, где-то в октябре, она мне звонит очень печальная и говорит: Я не могу жить без вашей прозы, я все время читаю «Лодку», все время читаю «Лодку». Папашка — это я, самая легкая лодка в мире — это я, всё там — это я. В результате я ей посвящаю вторую вещь, то есть «Лодку». И теперь я посвящаю ей «Суера». Три книги от меня — это тоже большой рекорд, «Недопёска», «Лодку» и «Суера». С Беллой особые отношения, это, конечно, особые отношения, они вообще не вписываются ни в какие рамки…

И. С.: Кстати говоря, «Лодка» ведь никаких наград не получила. Если не считать предисловия Арсения Александровича, которое похлеще премий, пожалуй ( В сохранившемся машинописном оригинале предисловия Тарковский, в частности, называет «Недопёска» «одной из лучших книг на Земле» ).

Ю. К.: Нет, она получила Андерсеновский диплом (Почетный диплом IBBY — Международного совета по детской книге.).

И. С.: И совсем уже финально давайте поговорим — неправильно будет сказать: о кумирах, — но о тех людях, чьим мнением вы особенно дорожили, кого можно было бы назвать учителями в литературе, и общение с которыми было для вас этапным явлением,

Ю. К.: Ну конечно, я тебе хочу сказать: с самого начала Шергин.

И. С.: Как вы познакомились?

Ю. К.: К Борису Викторовичу я поехал по заданию журнала «Вопросы литературы», сделать с ним интервью. Он жил в Москве на Рождественском бульваре, все это описано в моих воспоминаниях. Дело в том, что интервью не получилось… Но мы немедленно с ним сдружились. Мы как-то с ним сдружились быстренько. То, о чем мы с ним говорили, было невозможно превратить в материал для «Вопросов литературы». И то, что собрано в моих воспоминаниях, — это я уже собирал месяцами и даже годами («Веселье сердечное (Воспоминания о Б. В. Шергине)» // «Новый мир», — 1988. —№ 1.). За один визит это было сделать невозможно. Хотя с другими я делал за один визит. Или за два: в первый визит — запись, второй визит — редактирование. А здесь — нет. Хотя он очень хотел бы, чтоб получилось, но это не получилось.

И. С.: Здесь надо сказать, что он был, конечно, мэтром, но и вы скрасили его одинокие дни.

Ю. К.: Я тебе скажу так. Может быть, я и скрасил, конечно… Никто не приходит к слепому старику, а я все-таки приходил. Это так. Это точно. Но я тебе хочу сказать, что он один из тех людей, кто оказал мне прямую поддержку как литератору. Ну во-первых, написал мне рекомендацию в Союз писателей, что на дороге не валяется, между прочим. Рекомендация Шергина… Важно было то, что я читал ему рассказы и смотрел, как он реагировал. Он же был слепой. Он смеялся, как ребенок! Как он хохотал, хватаясь за животики буквально. Руку так вот, к уху, а он плоховато слышал. Как? — говорит. — А-ха-ха-ха-ха. Какая была чудесная реакция, понимаешь ли. Это была поддержка из поддержек. Вот это он — Борис Викторович. Про Соколова-Микитова (И. С. Соколова-Микитова Ю. Коваль также интервьюировал по заданию «Вопросов литературы») я так не скажу, мы дружили, но такой связи не было. Огромная поддержка, конечно, Юры Визбора. Этот любил любую мою строчку, любую мою книгу.