Алексей Лубков - Михаил Катков. Молодые годы

Из этого наблюдения Катков делал важный вывод не только об этимологии, звуках, произношении, но и значении разговорной русской речи, в частности образованного круга, где царствовала речь французская. Он обращал внимание, что современный ему язык лишен подчас ударения, тона и, что главное, — души. В то время как речь наших предков отличалась мерным течением и складом, подобно музыкальному строю, что ярко запечатлели древние памятники народной речи. Например, многосоюзие, повторения, дополнительные частицы, запечатленные в древних грамотах, создавали свой ритм и размеренное течение [388] Там же. С. 77–78. .

Диссертация демонстрировала прекрасное знакомство автора с современной ему научной литературой. Среди авторов, сочинениями которых оперировал диссертант, помимо Якоба Гримма, были Пропп, санскритолог Харви, славист Шафарик. Катков не просто механически собрал данные, которые к тому времени успела накопить европейская наука о языке. Он применил методологию сравнительного языкознания, чтобы по-новому взглянуть на явления в истории русского языка. Для своего времени работа Каткова была новаторской, а отдельные ее положения сохраняют научную ценность и до настоящего времени [389] См. обстоятельный разбор диссертации в комментариях А. Д. Захаровой: Катков М. Н. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 4. СПб., 2011. С. 737–749. .

Диспут Каткова состоялся 9 июня и, как единодушно отмечали наблюдатели, прошел с исключительным успехом для автора. Катков прекрасно отразил возражения профессора Студитского и продемонстрировал владение современной научной литературой. «Утешительное явление», — записал в дневнике присутствовавший на защите М. П. Погодин [390] Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина: В 22 кн. Т. 8. СПб., 1894. С. 61, 308. .

Успешное завершение работы над диссертацией позволило Каткову занять должность адъюнкта философского факультета Московского университета. Он оставил гостеприимный дом Хомякова и переехал на Трубный бульвар, близ церкви Спаса на Песках [391] Адрес-календарь жителей Москвы на 1846 г. М., 1846. С. 544. .

О Каткове-преподавателе сохранились воспоминания современников, позволяющие реконструировать атмосферу занятий. Михаил Никифорович читал в большой или малой словесной аудитории на первом этаже университета. Малая аудитория, вмещавшая около шестидесяти студентов, никогда не пустовала. Катков приходил спустя пятнадцать — двадцать минут после звонка, проходил к кафедре и приступал к лекции. Лекции Каткова отличались глубиной и строгой научностью изложения. В курсе логики Катков фактически знакомил студентов с основами методологии научного исследования, вопросами об отношении бытия к сознанию, реального и логического и т. д. Многим слушателям изложение Каткова казалось труднодоступным. По этому поводу Чичерин говорил, что «никто из слушателей не понял ни одного слова из всего того, что читал профессор» [392] Чичерин Б. Н. Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина: Москва сороковых годов. М., 1929. С. 59–60. . Надо отдать должное, Катков хорошо представлял себе затруднения студентов.

Он проверял конспекты лекций, которые, к его отчаянию, «безбожно перевирались» [393] Письмо М. Н. Каткова А. Н. Попову 23 июля 1846 г. // Русский архив. 1888. № 8. С. 483. , расспрашивал тех, чьей научной деятельностью руководил, понятен ли им материал. И выяснив, что содержание курса излишне трудно, пересматривал и упрощал изложение [394] Георгиевский А. Мои воспоминания и размышления // Русская старина. 1915. Т. 163. № 9. С. 419. . Другой особенностью его лекций, отмечаемой всеми слушателями, была их высокая художественная отделка, так что по окончании все «долго еще оставались под обаянием и нелегко переходили к другим занятиям» [395] Там же. .

Большей популярностью пользовался менее абстрактный курс истории древневосточной и древнегреческой философии. Студенты составляли конспекты и охотно переписывали друг у друга интересные лекции, что было достаточно широко распространенной практикой. Например, курсы Грановского удалось восстановить и издать благодаря именно таким записям слушателей. Подобно Грановскому, Катков тоже много времени уделял работе со студентами вне стен аудитории: руководил чтением своих студентов и требовал от них отчета, советовал литературу, помогал разбираться в сложных философских текстах Платона, скрупулёзно проверял научные работы.

Подчеркнем, преподавательская деятельность Каткова приходилась на время расцвета Московского университета. Люди различных взглядов, научных подходов были увлечены наукой и увлекали ею студентов [396] Научная деятельность молодых ученых была связана, среди прочего, с их участием в работе Общества истории и древностей Российских. Погодин также рекомендовал Каткова и других представителей молодого поколения для возобновления деятельности Общества любителей словесности. См.: М. П. Погодин — С. П. Шевырёву, 1846 г. // Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина: В 22 кн. Т. 8. СПб., 1894. С. 486. . Все они, фактически одного возраста, имели опыт обучения за границей — неудивительно, что из этих преподавателей составился кружок: медиевисты Т. Н. Грановский и П. Н. Кудрявцев, специалист по русской истории С. М. Соловьёв, философ М. Н. Катков и многие другие. Среди них был человек, которого современники называли alter ego Каткова, — «духовно слившийся с Катковым воедино» [397] См., например: Мещерский В. П. Мои воспоминания: В 3 ч. Ч. 1. М., 2003. С. 163. П. М. Леонтьев.