Ариадна Эфрон - Вторая жизнь Марины Цветаевой. Письма к Анне Саакянц 1961–1975 годов

Анечка, пишу на почте и наощупь (не те очки). Громадное спасибо за карточки! Чудесные, хоть и не Павла Васильевича [877]. Очень обрадовало вещественное напоминание о тех днях, уже не вещественных! Дома (в тех очках) напишу «всерьез», а пока спасибо, гран мерси.

А. А. просит подписать на «Вечернюю Москву» на год, адрес ее московский. Все прочее, кажется, удастся отсюда. Если не удастся с «Вечеркой» — переживем, не огорчайтесь и Вы.

Целуем

Милая Анечка, может быть, Вы не читали про дельфинов? (Они, кажется, Вас интересовали!) Посылаю Вам, так или иначе, дельфинью статью их «Комсомольской правды». Прочла ее и сразу как-то заскучала по дельфиньему обществу…

Погода догуливает последние свои деньки сверх всяких норм и правил; мне жаль, что она это делает немного Вам назло: одарила холодом, дождем и насморком, а потом разгулялась. Надеюсь, что в это воскресенье Вы куда-нибудь махнете поблизости — сидеть в такие дни в Москве — тоска и раздраженье. Что до меня, то я только бы и делала, что гуляла, но А. А. смиряет мои неразумные порывы на манер известной рубашки [878]: надо и то делать, и это — а жаль! Все же два раза гульнули с ней по Бортниковской дороге, и оба раза приволокли грибов, с которыми решительно не знали, что делать; первую порцию отдали Суслиным, а вторую отварила и уже третий день откладываю окончательное оформленье ее то ли в грибы маринованные, то ли в соленые.

Утра, вечера и ночи холодные, а днем выпадает часа 3–4 такой ясности, прозрачности, тишины и тепла, что «себе бы так» внутри себя и чтобы также было красиво. Деревья кажутся не желтеющими и опадающими, а цветущими и торжествующими. И оттого, что это ненадолго, что каждый день, может быть, последний — цветенье это и великолепье еще прекрасней. Все время вспоминаю Вас и жалею, жалею, что Вы не можете пожить и подышать так, как хотелось бы, без того, чтобы будни наступали и теснили, те будни, которые почему-то называются «работой», хоть и не имеют с ней ничего общего. Ибо настоящая работа — всегда радость, и себе и людям.

Ваше верхнее убежище «расформировано», разорено до будущей весны — а там, рассудку и правдоподобию вопреки [879], — тепло и солнечно, и вид с балкончика неописуем, хоть и известен наизусть…

Дочитала «Хранитель древностей» [880]— чувствуется, что вторая часть обкарнана и обкромсована, не завершена, повисла на волоске — жаль, могла бы быть по-настоящему хорошая вещь; а так — ни одна из сюжетных и прочих линий не доведена до конца и всё: характеры, положения, судьбы, — завершаются, как говорят французы, «cu qurue de paisson», т. е. рыбьем хвостом, т. е. и туда и сюда, т. е. ни туда, ни сюда, т. е. вообще никак. Может быть, это только всего обозначает, что «продолжение следует»!

В том самом восьмом номере есть очень интересная — не знаю, как ее и назвать — повесть, что ли, или воспоминания? «Мертвая дорога» А. Побожия [881]мы это всё хорошо знаем, мертвая это дорога строилась неподалеку от Туруханска; при нас зарождалась, осуществлялась и умирала. Непременно прочтите, когда будет время, и коли времени не будет, так сотворите его.

Получила письмо от Наталиши: «совершенно неожиданно для нее» ее пребывание в Коктебеле прошло «под знаком Марины Ивановны». Доселе она и не подозревала, что Коктебель и «Марина Ивановна» как-то связаны, чем невыгодно отличалась от прочих обитателей Дома творчества и посетителей Марии Степановны [882]. Конечно, этот пробел она поспешила восполнить, как всегда, успешно; по-видимому, она в прошедшем сезоне коктебельском ходила почти что, без пяти минут «в дочерях», и думаю, что с этой «ролью» справлялась преотлично, ибо для нее это лишь одна из ролей. Хотелось бы узнать , что она за человек, кто она? Интересный характер, и своеобразный: таких, как она — мало. Может быть, это и к лучшему для не -таких! — Андреевы должны, пишет она, приехать в октябре. То же говорил и Володя.

В общем, как видите, новостей здесь особых нет; может быть, вечером приедет из Москвы Ольга Николаевна с внучкой — на несколько дней. А. А. скоро собирается в Москву — но жаль уезжает по такой погоде… Татьяна Леонидовна не появляется пока, и о ней ничего не слышно, также, как и об ее «мужиках». На газеты и «Новый мир» я подписалась здесь, а о просьбе А. А. подписать ее на «Вечерку» написала Вам вчера. Целую крепко, А. А. тоже. Шушка приветствует.

Фотографии прелестные, но нет на них Павла Васильевича! [883]Жаль…