С Голынец - Иван Яковлевич Билибин (Статьи • Письма • Воспоминания о художнике)

3поровну (лат.).

Андрей Бorолюбcкий. Рисунок для открытки из серии "Князья Древней Руси". 1926.

В. А. Попова

Познакомилась я с Иваном Яковлевичем Билибиным в 1925 или 1926 году в Париже в его мастерской. У него был день, когда можно было приходить, болтать, видеть его последние акварели. Какой это был знаток старого русского искусства, древней иконописи и какой это был чистый, светлый и прелестный человек!

Вспоминаются три большие театральные постановки, для которых мне посчастливилось работать с Иваном Яковлевичем. Две из них, "Царь Салтан" и "Борис Годунов", были осуществлены во время русских оперных сезонов в 1929—1931 годах.

Работать с Билибиным было легко, потому что он был очень доброжелателен к людям, но любил, чтобы костюмы исполнялись как можно ближе к эскизам. Если дирекция оперы что-нибудь делала не по-билибински, он приходил в наши мастерские и говорил: "А я плюю с высоты Ивановой колокольни".

Постановки Билибина, Александра Бенуа, Константина Коровина имели большой успех, так же как и солисты с Шаляпиным во главе, прекрасный русский хор и балет.

Понятно, что декорации русских художников были большой рекламой для них. И Билибин получил заказ от балетмейстера Фокина на оформление балета Стравинского "Жар-птица" для Буэнос-Айреса. Исполнение костюмов Иван Яковлевич поручил мне и моей подруге Н. А. Лазаревой. Билибин и мы вкладывали всю душу в эту постановку. Костюмы и маски изготовлялись в моей мастерской на Bd Arago {1}. Нас вместе — художников и портных — работало человек двадцать. Дружная была артель, и большинство работавших с Иваном Яковлевичем сохранило о нем чудное воспоминание, как праздник. У меня осталось много фотографий от этой работы. Все было заснято, конечно, без красок, а у Билибина очень красива гамма красок. Иван Яковлевич так был доволен выполнением его замысла, что сам захотел сняться в одном из костюмов — костюме боярина.

Заходил Иван Яковлевич в мою мастерскую и тогда, когда он сдавал свои акварели к русским сказкам в издательство "Nathan" в пяти минутах от Bd Arago.

Вспоминаю один веселый эпизод, очень характерный для Ивана Яковлевича, любившего шутку. У меня сидел один поэт, бездарный и очень претенциозный, его псевдоним был Новгород-Северский. Входит Билибин — поэт представляется: "Новгород-Северский". А Билибин, думая, что тот шутит, отвечает: "А я — Брест-Литовский". Это было очень смешно, и все дружно хохотали.

Только один раз видела я Ивана Яковлевича сердитым, кипевшим негодованием и обидой. Вот отчего. Он сдал заказ по иллюстрированию одной книжки. Издатель сказал ему, что, как всегда, очень доволен выполненным, но предупреждает, что впредь он не хочет больше подписи J. Вilibine, а просит заменить ее любой французской фамилией, хотя бы Durand или Dupont. Иван Яковлевич, бедняга, кипятился, горячился, восклицая: "Я не хочу быть ни Dupont, ни Durand— я родился Билибиным и умру Билибиным, не могу снести такой обиды, брошу Париж и вернусь в Россию".

Вскоре художник действительно начал переговоры с Советским посольством о своем возвращении.

В день его отъезда я побежала проститься. Укладывались последние вещи, Иван Яковлевич был очень взволнован, просто сиял и, прощаясь, сказал мне, повторив это много раз, кричал вслед, когда я уже спускалась по лестнице: "Я счастлив — у меня есть Родина, — и, заикаясь, все говорил: — Р-р-родина!"

1B[oulevar]d Arago — бульвар Араго (франц.).

В. Ф. Булгаков

На старых фотографиях, фотографиях 90-х годов прошлого столетия, изображающих художника И. Я. Билибина с его учителем И. Е. Репиным и другими учениками последнего, Иван Яковлевич выглядит таким привлекательным: спокойное, доброе красивое лицо, мягкий профиль, темная бородка. .. И таким же красивым, добродушным, с мягкими манерами, правда, уже с поседевшей головой, но с той же темной бородкой, выглядел он летом 1935 года, когда я с ним познакомился в Праге.

Художник и раньше посещал столицу Чехословакии. По его эскизам расписан небольшой храм в староновгородском стиле на Ольшанском кладбище.

В этой работе прекрасный и оригинальный художник-график превратился в изографа, в иконописца. И надо сказать, что работа эта — я держал эскизы в руках — была проделана Билибиным с той же добросовестностью и серьезной подготовкой, какие отличают и всю его художественную работу вообще. Он использовал при этом свой огромный опыт иллюстратора былин и народных сказок.