Екатерина Суровцева - Вена в русской мемуаристике. Сборник материалов

Выходя от него, повстречался я с каким-то австрийским генералом. Взглянув на меня, увидал он белый крест и спросил:

– Вы получили Красного Орла – за что?

– За то, что не упускал при встрече кланяться прусскому королю; другой заслуги не знаю за собой.

С профессором русской истории Гансом Иберсбергером я познакомился во время моего пребывания в венском университете. В декабре 1913 г. посетил я его первую лекцию, которая оказалась посвященной Петру В., как реформатору, и служила введением к курсу истории России в XVIII столетии. Обильное употребление русских цитат, в большинстве случаев взятых из Ключевского, ссылки на множество самых разнообразных русских источников – все говорило за то, что профессор владеет русским языком.

Представившись профессору тотчас же после окончания им лекции, я убедился в правильности своего предположения. Несмотря на сильный акцент, он сравнительно хорошо говорил по-русски. Видимо обрадовавшись, что я из России и интересуюсь его предметом, Иберсбергер сразу зоговорил о том, что он знает и любит Poccию: ведь он сам жил в Москве несколько лет, когда специализировался в тамошнем университете у проф. Ключевского, и назвал «лазурной» эту пору своей жизни. К тому же времени относится и его знакомство с Кассо, бывшим тогда профессором университета, с которым находится в самых дружеских отношениях, часто видится с ним и даже состоит в постоянной переписке. Профессор долго и много еще говорил о России и в заключение пригласил меня посещать университетский семинарий для изучения «восточноевропейской» истории.

На следующий день профессор, с большой гордостью показывая мне обширную историческую библиотеку семинария, заявил, что, благодаря ей, последний стяжает европейскую славу. И тут же он рассказал вкратце историю возникновения своего детища.

В начале девятисотых годов австрийским послом в Петербурге был известный меценат кн. Лихтенштейн – искренний русофил и горячий сторонник австро-русского сближения. Его постоянной мыслью было введение при венском университете специальной кафедры по русской истории и основание в дополнение к ней особого учебного института, которыми бы он мог привлечь своих соотечественников к изучению России. Для этой цели князь приобрел в 1904 году богатую историческую библиотеку, оставшуюся после смерти В. А. Бильбасова. Книги и рукописи были отправлены в Вену, где, пользуясь своим огромным влиянием, необходимым для преодоления сильного противодействия со стороны профессоров-русофобов (а их всегда было много!), кн. Лихтенштейн настоял на открытии так называемого «русского семинария». Руководителем его был назначен известный своими трудами по истории Византии и славянства проф. Иречек, хотя фактически его обязанности исполняет сам Иберсбергер, который и занимает кафедру русской истории на философском факультете.

Сделавшись впоследствии частым посетителем «русского семинария», я много раз подолгу беседовал с профессором на темы по внешней политике. Ученый историк, автор большого и серьезного труда о России («Russlands Orientpolitik», Stuttgart. 1913.) [22]), один из самых плодовитых сотрудников берлинского журнала «Zeitschrift für osteuropaische Geschichte», знаток и любитель политики вообще, а России и Австрии в особенности, Иберсбергер с необычайным интересом следил за ходом международных отношений и с горячностью австрийского патриота отзывался на все важные политические события. Несомненная причастность Иберсбергера к министерству иностранных дел и генеральному штабу, большие знакомства в дипломатическом мире – все это давало ему полную возможность быть в курсе политики. А доктор Соколовский (бывший долгое время венским корреспондентом «Русского Слова»), хорошо знакомый с кулисами австрийских правящих сфер, говорил мне, что ему гораздо более странными кажутся русофильские тенденции Иберсбергера, чем его осведомленность, так как достоверно известно, что он состоит негласным советником эрцгерцога Франца-Фердинанда в русских и русинских делах.

Свою близость к военным кругам Иберсбергер обнаружил в одну из первых бесед со мной, когда речь зашла о полковнике австрийского генерального штаба Редле. В 1912 г. много шуму наделало его самоубийство, и впечатление о нем в Вене было еще очень живо. По мнению Иберсбергера, Австрия, после измены Редля, могла очень легко пасть жертвой России. Если бы Россия, рассуждал он, воспользовалась моментом и не дала бы времени австрийскому штабу совершенно изменить расквартировку корпусов – услать славянские, как самые неблагонадежные, из Галиции и заменить их тирольскими, то Австрии тогда бы не сдобровать. И тут же для иллюстрации своих слов Иберсбергер изобразил схему расположения австрийских войск до и после измены Редля, выказав при этом на редкость детальное знание дислокации, что, только подтверждая слова о нем д-ра Соколовского, говорило об известной роли, которую играл профессор в штабе.