Екатерина Суровцева - Вена в русской мемуаристике. Сборник материалов

Так депутату рейхсрата, доктору Маркову, было запрещено произнести в Вене речь на русском языке, в Праге неразрешено было открыть русский клуб. Обычно в Австрии такие клубы открывались явочным порядком, и общее недоумение, которое вызвало это запрещение, было разрешено поистине исторической мотивировкой пражского директора полиции, что «Австрия находится накануне войны с Россией» (в феврале 1914 г.!).

В конце концов правительство и печать добились того, что для русских подданных пребывание в Австрии сделалось прямо невыносимым. К ним беззастенчиво придирались, всячески преследовали, а поездной прислуге железных дорог в Галиции (так назыв. Северных) были преподаны особые драконовские инструкции, которыми она должна была руководствоваться по отношению к русским. В свое время обратил на это внимание русский посол Шебеко и сделал энергичное представление австрийскому правительству.

Интересно отметить, что и в университете студент, узнав, что его collega из России, мог ему преспокойно задать вопрос, не шпион ли он…

Мне однажды пришлось быть свидетелем, как весьма далекий от национализма профессор анатомии Тандлер очень любезно беседовал с двумя русскими студентами, вероятно, по именам их принимая за сербов, но, когда узнал, что они из России, он, недолго думая, грубо указал им на дверь. На ряду с этим как бы подчеркивалось очень благожелательное, почти заискивающее отношение к балканским славянам.

10-го марта 1914 г. Вильгельм, проездом из Берлина на остров Корфу, останавливается в Вене для посещения своего престарелого союзника, а русская печать следующим образом реагирует на это событие.

«Новое Время» помещает ряд статей, под общим заглавием «К европейской неурядице», тотчас же перепечатанных и другими газетами, посвященных злободневному вопросу – восстановлению прочного мира. В этих статьях несколько видных дипломатов, среди которых наиболее заслуживающим доверия был «высокоавторитетный сановник, в течение долгих лет стоявший у кормила правления и по своему высокому положению следивший за вопросами внешней политики», предлагали проекты ликвидации угрожающей миру «европейской неурядицы». Проекты эти «Русское Слово» поместило под недвусмысленным заголовком «Планы раздела Австрии», потому что все они были направлены к одной цели – принесения Австрии в жертву общей идее мира и разделу ее заключившими новый союз Германией, Россией и Францией. Вот к чему в кратких словах сводились эти рассуждения: Россия, получив родственную Галицию, без сомнения удовольствуется ею, Францию вполне удовлетворит отнятая у нее Эльзас-Лотарингия, Германия с большой радостью присоединит немецкие земли, входящие в состав габсбургской монархии, славянские же отойдут к граничащим с ними балканским государствам, a Чехия и Венгрия станут автономными. Австрия и так еле держится в слабых руках Франца-Иосифа и не подлежит никакому сомнению, что со смертью его она все равно распадется, а развал этот, как видно из приведенной «схемы», можно с успехом утилизировать на пользу мира. На весь этот химерический план не обратили бы в Вене большого внимания, к юмористическим выпадам нововременских политиков там уже в достаточной мере привыкли, но в этой последней утке фигурирует сам Вильгельм, который, по словам одного из «высокоавторитетных дипломатов», не только посвящен в их планы, но и сам не так уже давно находил их вполне рациональными, охарактеризовав Франца-Иосифа, как человека, поддерживающего разлагающийся труп. А самым сенсационным в нововременских статьях было, конечно, то, что приноровлены они были как раз к приезду Вильгельма в Вену.

Я уже приводил примеры того, как вообще мало стеснялась в выражениях венская печать, когда дело касалось России, но теперь она буквально перешла всякие границы приличия. По мнению Иберсбергера, главной причиной страшного возмущения, охватившего прессу, явилось вполне обоснованное убеждение, что истинный инспиратор этого «злого навета» на Вильгельма никто иной, как сам Сухомлинов. Хотя и не совсем можно доверять этой версии Иберсбергера, который всегда отзывался о Сухомлинове весьма неодобрительно и был склонен вообще все дурное приписать ему, однако она в достаточной мере говорит о том, как серьезно посмотрели в вене на эту газетную авантюру и как высоко искали источника ее возникновения. Характерно отметить, что оппозиционно настроенная венгерская печать отнеслась к этой утке очень доверчиво. Особенно забил тревогу «Magyar orszag», орган одного из вождей оппозиции, гр. Карольи, и, к ужасу всех пангерманистов, категорически заявил, что «план раздела габсбургской монархии не выдуман русскими газетами, а родился в умах союзной нам Германии». И в народе приезд Вильгельма истолковывался приблизительно в таком же духе. Так один старичок-русин, лукаво улыбаясь, говорил мне: «Вы думаете, что мы, простые русины, не понимаем, о чем разговаривать приехал Вильгельм с нашим императором. Франц-Иосиф и сам ничего не имеет против раздела Австрии. Он только попросит обождать его смерти: при жизни ему это грозит революцией, а он стар и ему вредно волноваться». И добавил: «это не только я говорю – у нас все образованные в этом уверены».