Екатерина Суровцева - Вена в русской мемуаристике. Сборник материалов

Равным преимуществом пользовалась в глазах венского общества кондитерская Демеля, помещавшаяся против Бург-театра в неимоверно тесной продолговатой комнате, буфетом разделённой на две половины. За крошечными столиками, при самом входе с улицы, венские высокородный дамы благоволительно вкушали шоколад и мороженое, нисколько не стесняясь толкотнёю от взад и вперёд шнырявших лакеев, кухарок и комиссионеров. Заходить в другие кондитерские, не смотря на их богато убранные салоны, не соответствовало хорошему тону, и все они продолжали тесниться у Демеля только потому, что так было принято.

Говоря о моих приятелях, принадлежавших в австрийской армии, не могу не посвятить несколько строк памяти Мёринга, самого умного и талантливого австрийца, какого мне только случилось знавать. Говорил и писал он равно свободно, не исключая славянских наречий, на всех главных европейских языках; при осаде Венеции, в 1849 году, на деле доказал свои военные способности, а свою политическую прозорливость в 1847 году написанною брошюрою – «Sibyllinische Büsher», в которой предсказал скоро после того всю Германию возмутившую революцию. Не дальше, как за два дня до падения Меттерниха, он выпросил у него аудиенцию, на которой напрасно старался обратить его внимание на близкую опасность.

– Без причины тревожитесь, господин капитан, – отвечал ему государственный муж на все его доводы, – никогда мы так крепко не держали власти в руках, как в настоящую минуту; поэтому спите спокойно, не опасаясь ни за себя, ни за нас.

Двое суток спустя дальновидный Меттерних ночью уходил из Вены, чтобы, потеряв силу и власть, не потерять ещё чего другого.

Потом, по выбору венских бюргеров, капитан Мёринг заседал во франкфуртском парламенте, чего военное начальство долгое время не хотело ему простить; двери дворца затворились пред ним, и его стали обходить в производстве. В начале нашего знакомства состоял он в чине подполковника и всё ещё находился в полной немилости. С первого раза мы с ним сошлись и после того, несмотря ни на какие обстоятельства, более двенадцати лёг прожили на самой приятельской ноге.

В начале 1866 года, пред прусской войной, Мёринг понадобился: сперва послали его составить проект обороны берегов Далмации; потом дали ему бригаду в итальянской армии, где он под Кустоцой удачною атакой прорвал сардинскую боевую линию, за что и получил орден Марии-Терезии. После того Мёринг быстро пошёл в гору, был произведён в фельдмаршал-лейтенанты, одно время командовал войсками в Галиции, потом управлял триестским генерал-губернаторством, и наконец по причине болезни был принуждён отказаться от активной службы.

За неделю до его кончины, весной 1869 года, я долго ещё просидел у его постели. Заговорили мы между прочим о Франции, где генерал Лебеф был тогда назначен военным министром. Едва переводя дыхание, – Мёринг страдал грудною болезнью, – предсказал он, чего Франции следовало ожидать от такого назначения.

– Lebeuf ministre de la guerre! C’est le malheur de la France. Je le connais, deux mois je l’ai vu tous les jours, chargé de remettre entre ses mains le matériel de l’arcenal de Venise; c’est une buse c’est une buse, il fera le malheur de la France, – повторить он раза два.

Мёринг был происхождения не дворянского; старший браг его владел шёлковой фабрикой в одном из венских предместий. По статусу ордена Марии-Терезии, он имел право на баронский титул, следовало только подать просьбу, чего, однако, сделать не хотел, отозвавшись, что бюргер Мёринг пользуется некоторой известностью в армии и даже в аристократической сфере, а новоиспечённый барон Мёринг новичком поступить в круг старородных дворян, почему и предпочитает умереть тем, чем родился.

Со смертью его австрийская армия лишилась одного из своих способнейших генералов.

Поездка моя в Италию. – Венеция. – Живописец Нерли и его жена. – Граф Гиулай. – Эрцгерцог Максимилиан. – Рождение наследного принца Рудольфа. – Перед войной. – Война Австрии с Сардинией и Францией. – Неудачи австрийцев. – Дисциплина в австрийских войсках. – Приезд мой в действующую армию. – Эрцгерцог Райнер. – Свидание с генералами Шликом и Бенедеком. – Представление императору. – Сражение при Сольферино. – Жизнь в Вероне. – Перемирие. – Приезд в главную квартиру принца Наполеона. – Заключение мира.

В конце апреля 1868 года поехал я в северную Италию до Tpиecтa по железной дороге, а из Tpиеcтa в Венецию на пароходе. Тут представился мне случай увидать две вещи, которыми действительно стоить полюбоваться: живописный, изумительно смело чрез Земеринг перекинутый рельсовый путь и вид Венеции со стороны моря. Хорош Петербург, как бы вырастающий из воды по мере приближения к нему от устья Невы; широко раскинувшись, поражает он величиною громоздких зданий; Венеция же приковывает взгляд ей одной свойственным видом плотного ряда на подбор щеголевато-отделанных, морем отовсюду окружённых, построек. Благодаря этому, в Венеции не знают пыли, и не слышно стука колёс по звонкой мостовой; одни гондолы, быстро скользя по каналам, лёгким всплеском одиночного весла нарушают общую тишину. Вода подходить к самому подножию домов, и с подъезда вступают прямо в гондолу. Кроме водяного пути, существуют, впрочем, и другие сообщения. Пробираясь узенькими кале чрез разные кампо и сушью, можно пройти из конца в конец города, и нередко отправлялся я этим путём отыскивать образчики старинной архитектуры, прячущиеся по разным, малоизвестным закоулкам. Кроме всему свету известных, сто раз описанных, церквей, палаццо, картинных галерей и исторических памятников, в Венеции нет такого заброшенного уголка, в котором бы не красовался какой-нибудь любопытный остаток старины – портик, статуя, барельеф, кованная решётка, могущие занять не последнее место в любом музее.