Дэвид Линч - Комната снов. Автобиография Дэвида Линча

На второй день похорон тело Махариши кремировали в другой части резиденции, где развели погребальный костер, сложенный из дров особой породы дерева – все должно быть строго по правилам. Над головой пролетел вертолет, и с него сбросили миллионы розовых лепестков. Лопасти подняли в воздух облака пыли, и розовые лепестки летали вокруг пополам с песком. Это было что-то. Погребальный костер все еще горел, когда я вернулся в отель.

На третий день мы вернулись, и костер уже погас. Специальные служащие собирали пепел и клали в разные урны, которые необходимо было отнести в разные места. Затем мы направились к тому месту, где сходятся реки Ямуна, Ганг и легендарная Сарасвати – оно называется сангам, и здесь совершается омовение. Омовение – почти самое священное, что можно совершить в своей жизни. Ты погружаешься в воду и становишься золотым.

У берега нас ждали лодки. Бобби попытался посадить меня в большую белую лодку, где везли прах Махариши, но ему отказали. Затем из ниоткуда возник немец по имени Конрад и взял меня с собой на другую лодку, где было еще несколько человек. Мы плыли вперед, нас окружали сотни лодок. Мы вышли в Ганг, и тут появилась белая лодка, везущая прах Махариши. Я разделся, Конрад дал мне покрывал, и я вылез из лодки. Из-за загрязнения реки следовало заткнуть уши и нос и закрыть глаза. Полагалось произнести молитву, а затем окунуться три раза. Я всю жизнь думал, что мне, Дэвиду, никогда не окунуться в воды Ганга. Но я оказался не просто в Индии, а в сангаме, и я нырял в него и не просто так, а в тот самый момент времени, когда вокруг развеивали прах Махариши. Это непостижимо.

Позднее в том же году, в парижском кафе напротив бутика Картье, я сделал Эмили предложение. Мы поженились год спустя, в 2009 году, в отеле «Беверли-Хиллз». В какой-то момент я вышел на улицу покурить и заметил актера-двойника Элвиса, который выступал в отеле. Я попросил его спеть у нас на свадьбе, и он спел, а гости танцевали.

В том же году я принял решение снять фильм о Махариши, и я отправился назад в Индию, чтобы начать работу над ним. Бобби Рот и Ричард Беймер поехали со мной. уже был там. Ричард – особенный человек. Он долгое время медитировал, он очень эрудирован, а еще он Бенджамин Хорн из «Твин Пикс». С ним очень здорово путешествовать, и в поездке он снимал нас и сделал целый фильм, который назывался «Этот мир прекрасен». На такой фильм не пойдут в кинотеатр – только взгляните, каков наш мир – но может быть, однажды такой день настанет. Хотя, конечно, не сейчас.

Я летел в Индию через Шанхай. Уезжая из Шанхая, я знал, что меня лихорадит, и решил, что подхвати птичий грипп. На паспортном контроле в Индии прибывшим измеряют температуру, и если она высокая, то отправляют на карантин, откуда не выпускают, пока человек не поправится. И вот, стою я в очереди, затем внезапно вижу экран, который показывал температуру людей, и понял, что я его уже прошел. Вот так я попал в Индию. Я проболел все время, что был там. Мы прошли по следам Махариши, и хотел быть в первоклассной форме, но не получилось.

После того, как дух наставника Махариши Гуру Дэв покинул тело в 1953 году, Махариши построил маленький домик на берегу Ганга в Уттаркаши, Долине Святых, где уединился и в тишине медитировал на протяжении двух лет. После этого он начал путешествовать и обучать людей своей технике, трансцендентальной медитации, и куда бы он ни пошел, везде находились люди, готовые помочь. Всюду, куда он приходил, он оставлял за собой объединения последователей, и он всегда оставался на связи с этими центрами медитации, которые появлялись один за другим и выросли во всемирное движение, поддерживавшее его технику. У Махариши было две миссии – просветление для людей и мир на всей земле, и перед тем, как покинуть этот свет, он сказал, что все в порядке, все выполнено. Как будто поезд, который выехал со станции и теперь едет вперед. Мир на земле наступает, и когда поезд доедет – это лишь вопрос времени. Мир должен был наступить, и это происходит именно сейчас, потому что таковы условия времени.

Я долгое время экспериментировал с музыкой, но сказать, что я музыкант – значит не уважать по-настоящему великих музыкантов. Я играю музыку, но я не музыкант. Марк Зебровски – один из тех людей, с которыми я познакомился на фестивале Camerimage Gang. Он композитор и гений, который говорит на восьми языках. С ним я могу играть все, что угодно, и он может подхватить и играть со мной, и при этом все будет звучать так, будто я знаю, что делаю, даже если это импровизация. Как мы обычно работаем: я читаю небольшой стих, затем стучу по какой-нибудь клавише, и подключается Марк. Он слушает меня, затем подмечает детали и на их основе играет музыку. Получается джем-сессия, настроение которой зависит от стихотворения, которое я прочитал. Я пишу новые стихи для сессий с Марком, короткие композиции, которые просто задают определенный настрой. Ни с того ни с сего мы стали звездами. Мы выступали в Милане, Париже, Лодзе и посольстве Польши в Нью-Йорке. Такие представления мне по душе, потому что ничего не нужно запоминать. Создавая альбом «blueBOB», я пытался запоминать сыгранное, и повторять это перед людьми было настоящей пыткой. Импровизировать перед публикой гораздо лучше.