Дэвид Линч - Комната снов. Автобиография Дэвида Линча

Даниэль Тоскан дю Плантье был другом Изабеллы – утонченный, эрудированный молодой человек, занимающийся продюсированием кино. Когда бы я ни показывал свои фильмы в Каннах, Даниэль всегда был первым, кто ждал меня снаружи и рассказывал, что ему больше всего понравилось – воистину отличный парень. Как-то ночью в Париже меня пригласили на обед, и там были Даниэль и Жан Нувель, архитектор, который спроектировал здание Фонда Картье. Той ночью я также познакомился с женой Дэниеля, Мелитой, и она тоже каким-то образом была связана с Фондом – она там не работала, но вероятно, сотрудничала с ним. После обеда они захотели, чтобы я посмотрел на выставку, проходящую в Фонде, поэтому мы все отправились туда. Вскоре после этого Даниэль ездил на Берлинский кинофестиваль. Он обедал с кем-то, а когда встал, упал замертво. Мелита осталась вдовой с двумя детьми.

Позже Мелита приезжала в гости и сказала: «Знаешь, твои работы обязаны выставляться в Фонде». Она говорила от имени Фонда, и я сказал, может быть, и запустилась целая цепочка событий. Ее начала Мелита, но и Матте приняла в этом участие – они обе замолвили словечко Алену и Эрве, а чуть позже Эрве рассматривал мои работы. Экспонаты для выставки прибывали отовсюду. Странно, ведь я долгое время ничего не создавал.

Я поехал в Париж, чтобы организовать инсталляцию, и на второй день моего там пребывания Эрве сказал: «Я хочу показать тебе одно место». Вот так я познакомился с Патрисом [Форестом] и увидел «Идем». Я шел и вдыхал запах чернил, я уловил атмосферу и вибрации этго места и немедленно в него влюбился. Патрис спросил: «Хочешь быть литографом?», а я ответил: «Летают ли птицы?» Из-за пиратства цифровые изображения становились все дешевле и дешевле, их было легко украсть и распространить. Литография же – это нечто более осязаемое, ты не только видишь картинку, ты чувствуешь красоту бумаги и запах чернил. Это сильно отличается от цифрового изображения.

Так началась новая история, и «Идем» стал моим домом вдали от дома. Все, что связано с работой здесь, прекрасно. Кофе в кафе по соседству, атмосфера парижской типографии, которой около ста пятидесяти лет, станки, камни, люди, которые тут работают. Я занимался в том числе резьбой по дереву и рисовал в задней комнате. Я люблю эту среду и люблю Францию.

Мне нравится делать небольшие зарисовки старинных интерьеров, иногда с людьми, иногда просто с мебелью, коврами и стенами. Один из таких набросков я сделал, когда мы расставляли экспонаты для выставки в Париже. Когда Эрве увидел его, он сказал: «Мы это воспроизведем», и интерьер на рисунке воплотили и сделали частью выставки. После «Воздуха в огне» мне поступило множество разных предложений, и это меня воодушевило.

После ее открытия Махариши взял меня в тур по шестнадцати странам. Невероятно. Мы были везде, и я был счастлив, что делаю это ради Махариши. До выступлений я чувствовал некий спад, но когда все заканчивалось, то мой дух парил в облаках. Несмотря на то, что они были той еще пыткой, дело того стоило. Каждый день я беседовал с Махариши и рассказывал ему о том, как проходили выступления и беседы.

В сентябре 2007 года тур был окончен, и вскоре после того, как я вернулся домой, умер мой отец. Я не знаю, бывает ли кто-нибудь готов, когда его время приходит – может быть, если человек достаточно пострадал. Мой отец родился 4 декабря 1915 года, а умер 4 декабря 2007 года, и ему было 92 года. Ближе к концу он отчасти был уже не здесь. Мы с Остином, Райли и Дженнифер были рядом. У брата приехать не получилось, но Марта смогла, и друг за другом мы попрощались с папой. Дети вышли, и остались лишь мы с Мартой. Его отключили от системы жизнеобеспечения. Я решил, что мне следует помедитировать. Я медитировал полтора часа, а когда вышел покурить, его не стало.

В октябре 2007 года Махариши чувствовал, что пришел его час, и перестал кого-либо принимать. В день моего рождения в 2008 году люди из его окружения позвонили мне по Скайпу, и мы с ним поговорили, а позже мне рассказали, что Махариши во время беседы велел своим помощникам молчать, потому что хотел кое-то понять. После того, как мы отключили связь, он сказал: «Мир в надежных руках», и спустя две недели его душа покинула тело.

После смерти Махариши Бобби Рот позвонил мне в мастерскую и сказал: «Мне кажется, он хотел бы, чтобы ты приехал», и я ответил: «Да, это бы привело мой разум в порядок; я еду на похороны». В Лос-Анджелесе нет консульства Индии, и мне пришлось лететь за визой в Сан-Франциско. До того, как я отправился туда, мне говорили: «Без проблем, все, что вам нужно – паспорт и заполненная анкета». На следующий день мы с Эмили были уже в Сан-Франциско. Мы пришли в консульство, я отдал паспорт, и тут мне сказали: «Все страницы в вашем паспорте использованы. Вам придется обратиться в Посольство США за дополнительными страницами, а мы скоро закрываемся. К сожалению, сегодня вы не сможете попасть в Индию». Я сказал: «Я должен попасть туда сегодня».