Дэвид Линч - Комната снов. Автобиография Дэвида Линча

Я всегда говорил, что «Простая история» была для меня самым экспериментальным фильмом, она разительно отличается от всего, ято я делал раньше. Однако на самом деле все, что ни возьми – эксперимент. Ты собираешь части, которые считаешь правильными, но не узнаешь, так ли это на самом деле, пока не начнешь собирать из них картинку. Чтобы передать эмоцию, необходимо с невероятной точностью сбалансировать картинку, звук и диалог. Когда начнет играть музыка, с какой громкостью, как она утихнет – все это должно быть идеально выверено, и музыка, которую написал для этого фильма Анджело, очень важна для его атмосферы.

«Простую историю» показывали в Каннах, и вся съемочная группа и актеры пришли ее смотреть. Показ удался. В зале царило такое доброе настроение, это было так красиво. Мира Сорвино сидела впереди меня, и когда фильм закончился, она повернулась, посмотрела на меня и приложила ладонь к сердцу, в ее глазах стояли слезы. Показ был очень эмоциональным, и в ту ночь Гарри Дин рассказал одну историю.

После показа мы устроились в баре «Петит» в отеле «Карлтон». Я, Анджело, Пьер, Гарри Дин и еще парочка человек сидели в тихом углу бара и заказывали напитки. Мы сидели, и тут Гарри сказал одну фразу. Никто из нас уже не помнит, что это было – что-то о шоколадных кроликах и сне Гарри Дина – но когда он это сказал, мы смеялись, а когда он сказал следующую фразу, мы смеялись в два раза сильнее. Мы думали, что он закончил, но тут он сказал третью фразу, затем четвертую, и каждая была смешнее предыдущей, поэтому мы смеялись как ненормальные. Его речь растянулась еще на восемнадцать фраз! Представьте, что ваш рот наполняют сжатым воздухом, и ваши щеки вот-вот взорвутся – именно так мы себя чувствовали к девятой фразе. Я умирал от смеха, а в слезных железах уже не осталось слез. Он превосходил сам себя, так никто не мог! Подача, время, последовательность слов – безупречно, невероятно – я ни у одного комика такого не слышал. Мы смеялись так сильно, что к концу чуть не умерли. Мы до сих пор вспоминаем тот случай. Если мы с Анджело болтаем больше пятнадцати-двадцати минут, то непременно возвращаемся в ту ночь, но при этом никто из нас не может вспомнить, о чем же рассказывал Гарри Дин. Гарри Дин такой чистый, такой настоящий, истинный Гарри Дин.

Ричард Фарнсуорт был с нами в Каннах, а потом, когда пыль, поднятая «Простой историей», улеглась, вернулся к себе на ранчо. Где-то год спустя его не стало. Он рассуждал так: «Если завтра окажется, что я не смогу пошевелить руками, то мне придется это сделать», и именно «это» он и сделал. Он застрелился. Поистине ковбойская история.

В том году жюри возглавлял Дэвид Кроненберг, и «Простая история» была явно не в его вкусе. Наверное, он счел фильм полным бредом. Мы думали, что фильм дойдет до широкой аудитории, потому что он очень нежный и теплый, его герои светятся добротой, а темы братской любви и прощения отлично раскрыты. И когда мне сообщили, что фильм получил рейтинг G, я воскликнул: «Повторите-ка еще раз!» Странные были времена. Христианские фундаменталисты не принимали фильм, потому что в нем проскакивало слово «черт», и хотя в «Дисней» его вырезали, я не знаю, изменило ли это их мнение. Что бы ни делалось для продвижения фильма, он не цеплял зрителей. Думаю, это отчасти моя судьба. Как-то я был на вечеринке вместе со Спилбергом и сказал ему: «Везет же тебе – то, что ты любишь, любят и миллионы людей». Он ответил: «Дэвид, мы приближаемся к моменту, когда “Голову-ластик” увидит столько же людей, сколько и “Челюсти”». Я не знаю. Все, что я знаю – это то, что в мире полно фильмов, которые никому не интересны.

Мы сняли этот фильм в конце 90-х. Когда проходишь мимо кукурузного поля, то, как правило, видишь початки и забор вокруг поля. Когда мы снимали «Простую историю», я видел предупредительные знаки на полях и подумал: «Что это такое?» Оказалось, что здесь экспериментировали с ГМО, и я уверен, что на фермах, которые я видел, сейчас выращивают ГМО. Для натуральной же кукурузы места совсем не остается. Когда-то было полным-полно маленьких ферм, но со временем их скупали более крупные и богатые фермы, и теперь мы имеем гигантские фермерские комплексы. В былые времена ты встречал девушку, какую-нибудь дочь фермера Билла, влюблялся в нее, строил ферму по соседству и оставался там работать. Такого больше нет. Нет больше и маленьких школ, вместо них теперь нескончаемые ряды генно-модифицированной кукурузы и соевых бобов.