Александр Ливергант - Вирджиния Вулф - «моменты бытия»

«Монашеская обитель» – теперь музей, принадлежащий Национальному тресту, организации по охране исторических памятников. Картины, книги, мебель, обстановка дома, в котором Леонард более двадцати лет прожил с Вирджинией (а после ее смерти – с художницей Трикки Парсонз), превратились в музейные экспонаты.

В Хогарт-хаусе, в Ричмонде, разместилось архитектурное бюро, однако голубая табличка при входе напоминает: здесь перед Первой мировой войной, во время войны и после нее в течение почти десяти лет проживала чета Вулфов, а в подвальном помещении стоял печатный станок, на котором Вулфы печатали книги, выходившие в их «домашнем» издательстве «Хогарт-пресс».

В Эшеме одно время жили рабочие и служащие местного цементного завода, однако, когда выяснилось, что из мусорных баков выделяется метан, дом был заколочен, а в 1994 году снесен.

Дом на Гайд-парк-гейт 22 уже давно стал многоквартирным. До недавнего времени при входе имелась только одна мемориальная доска:

«В этом доме жил ученый и литератор сэр Лесли Стивен».

Сегодня этих досок три: к сэру Лесли присоединились его дочери. Справедливость восстановлена:

«В этом доме с 1880 по 1904 год жила художница Ванесса Белл (1880–1962)».

«В этом доме с 1882 по 1904 год жила писатель и критик Вирджиния Вулф (1882–1941)».

В Блумсбери, на Тависток-сквер, на месте разбомбленного дома, где до 1939 года жили Вулфы, высится многоэтажный отель. Что же до дома на Гордон-сквер, то он, как почти все дома на этой площади, принадлежит сегодня Лондонскому университету. А вот дом номер 29 на Фицрой-сквер сохранился в своем прежнем обличье, на нем сразу две мемориальных доски – Бернарду Шоу и Вирджинии Вулф.

В первом этаже отеля «Рассел», в Блумсбери, на Рассел-сквер, открылся ресторан «Вирджиния Вулф», где подают бургеры «Джейкоб» и сэндвичи «Вирджиния джамбо клаб». (Вот и у нас в доме на Второй Тверской-Ямской, где родился Пастернак, имеется одноименный бар.) В пивной по соседству кружки пива ставят на картонные подставки с изображением писательницы.

Талланд-хаус в Сент-Айвз теперь со всех сторон окружен отелями и виллами. Ныне этот приморский особняк поделен на квартиры, которые сдаются на летний сезон отдыхающим. Прежний владелец одной из них, дабы придать весу и себе, и своим апартаментам, повесил на двери объявление следующего содержания:

«Талланд-хаус. Здесь жила Вирджиния Вулф, жена известного прозаика».

Новые же хозяева квартиры пожаловались Гермионе Ли, автору восьмисотстраничного жизнеописания Вирджинии Вулф [221] См.: Lee H. Virginia Woolf. L.: Chatto & Windus , 1996. , что когда они эту квартиру покупали, то «думать не думали об этой треклятой женщине». Однако со временем поняли, сколь опрометчиво они поступили: «Войдешь в гостиную – а там американцы! Заглянешь в ванную – а там австралийцы!» Владельцам квартиры не позавидуешь: не зарастает народная тропа к «этой треклятой женщине», писавшей на таком английском языке, который «жжет страницы».

Сэр Лесли Стивен – «…радикал, атеист, вольнодумец, издатель и автор первого выпуска “Словаря национальной биографии”».

Джулия, мать писательницы, «была центром семьи (и вселенной), ее все любили, от нее все зависели, на нее все полагались».

«Вирджиния служила своеобразным громоотводом в конфликтах между сэром Лесли и Ванессой, не раз вставала на сторону отца, да и тот испытывал к Джинии особую нежность».

Слева: Джулия. Справа: старшая из сестер – Стелла.

«Стелла безропотно заняла в семье место покойной матери, взвалила на себя тяжкий груз забот по дому».

«Ванессу не все любили, но все слушались. Слушались и подражали. Отношения со старшей сестрой – красавицей, уверенной в себе, практичной, типичной “победительницей” и “отличницей”, – у Вирджинии всегда были самые близкие и в то же время очень непростые».