Александр Черкасов - На Алтае [Записки городского головы]

А вот кстати, когда я упомянул слово «селезень», мне пришел на ум довольно курьезный анекдот про одного доктора-немца, который в сороковых годах приезжал в Старую Руссу (Новгородской губернии) с екатерининскими институтками на старо-русские соляные источники. Дело в том, что однажды наблюдательный немец, выйдя из своей квартиры во двор, увидал одну утку, тогда как всегда видел с нею и кавалера. Вот он поискал, поискал глазами и все-таки не нашел того, кого ему хотелось видеть, а потому и спросил дворника.

— А где ж железна?

Дворник выпучил на него глаза и сначала не понял вопроса, а потому, приостановившись, только почесался и прошел мимо. Доктора оскорбило такое невнимание русского мужика к его особе, а потому он, повышая голос, спросил снова.

— Ей, ти! Слишишь, я тебе спрашиваль, где железна?

— Какая такая, барин, железна? Я и в ум не возьму, что за железна такая? Скажите толком.

Немец осердился и подумав, что русский мужик передразнивает его персону, уже кипятясь, добивался ответа.

— Ти дурак! Железна — это уткин муж! Ну, где же уткин муж?

Весь этот разговор слышали в окно некоторые институтки и, конечно, потом передали родным, а те — знакомым — и пошла писать губерния, да записалась на этот раз так крепко, что после по всему городу этого доктора иначе и не звали, как «железна» и «уткин муж». С тем он и в столицу уехал, а что было дальше, не знаю.

Однако, позвольте мне возвратиться к Большому Сузуну и рассказать, как, плывя однажды по его быстрому потоку, мы, выбравшись уже из его лесного течения на более открытое место, сначала услыхали характерный свист утиного полета и, обратив на него внимание, увидали, как за тремя серыми утками во всю прыть несся бойкий утятник.

Эта картина «борьбы за существование» была так неожиданна и так интересна, что все мы невольно взглянули кверху и жадно смотрели, чем кончится эта страшная погоня хищника и во всю возможную силу удирание спасающихся уток. Не знаю, что чувствовали и желали мои товарищи — Широков и Архипыч, успеха ли ястребу, спасения ли уткам, но у меня замерло сердце, и я как бы молился, чтоб эта погоня за смертью своего ближнего не увенчалась успехом!.. В этот миг мне было почему-то ужасно жалко спасающихся уток.

Но вот все мы увидели, как быстро догнал утятник одного селезня и хотел уже спустить его на землю, но тот моментально юркнул несколько книзу, в один миг повернулся в воздухе спиною вниз и, выставив ноги, как бы отпарировал удар хищника, который после такой неудачи, нисколько не потерявшись, бросился за другим обожателем утки, как видно, преследуемой двумя искателями ее благосклонного внимания.

Что было с тем несчастным, мы уже не видали, потому что во всю прыть несшаяся пара с такого переполоха и радости за свое спасение положительно, кажется, не видала, куда она летит и не понимала, что делает!.. И действительно, испуг ее был так велик, что она точно не видала нашей лодки и со страшной быстротой плюхнула на воду у самого ее борта, так что окропила брызгами всех нас троих.

Но мне теперь кажется, что сделала она это тогда не бессознательно, а с расчетом — дескать, хищник не посмеет ее преследовать под защитой человека!..

Но, Господи!.. Что я сейчас сказал? Под защитой человека? Этого кровожадного вампира, этого ужасного страшилища всего живущего в подлунном мире! Хорошую же защиту нашли несчастные утки… Они попали из огня в полымя!.. Лишь только они упали на речку, как тотчас нырнули и в ту же секунду вынырнули почти у самого борта нашей лодки. Они как бы не видали нас и только, повернув головки, зорко смотрели кверху.

Все это произошло так скоро и так близко, что я, под впечатлением всей этой картины и, быть может, первоначального сожаления, сначала растерялся и почти в упор только смотрел на вертевшегося в воде селезня и, если б не Архипыч, то, пожалуй, оставил бы его в покое; но Сучок, пригибаясь к лодке и тыча меня пальцем, как-то торопливо и вместе с тем сдержанно сказал.

— Эвот, эвот, барин! Он тут и есть!.. Стреляйте, стреляйте, пожалуйста, скорей!..

Слыша этот призыв, я машинально повернулся несколько назад, быстро прицелился в голову селезня и выстрелил почти в упор. Голова несчастного отлетела в сторону и хлынувшая кровь окрасила ближайшую поверхность воды.

Архипыч тут же подхватил его в лодку, а в это время спасающаяся серуха нырнула под лодку. Я тотчас повернулся направо и, скараулив тот момент, когда она, вынырнув сажен на десять ниже лодки, стала подниматься, выстрелил вторично и убил ее наповал.