Александр Черкасов - На Алтае [Записки городского головы]

Нельзя иной раз не удивляться тому, как большая рыбина, попавшись на блесну боком, не может сорваться, тем более потому, что крючок блесны без всяких зазубрин. Вот почему и необходимо держать лесу всегда натуге, иначе крючок может вывернуться, а ослабевшую лесу щука не прозевает перекусить.

Много курьезных случаев бывает при этой охоте, особенно с новичками, которые еще только учатся блеснить. Не раз был забавный казус и со старым опытным рыбаком, Е. Б. Пранг, когда он блеснил с Козловым. Попала ему большая щука, он заводил ее до изнеможения, ее общими силами вытащили в лодку; когда она перед носом Пранга разинула свою пасть, он до того испугался, что откачнулся назад, закрыл лицо руками и закричал.

— Бейте ее, ради Христа, поскорее! Съест ей-Богу, съест!

И действительно, с ней шутки плохие. Это ведь не ерш.

Летнее блеснение производится на Алтае обыкновенно с начала августа и продолжается до самых заморозков.

Совсем другая история — зимнее блеснение. Тогда рыба делается крайне смирной и потому лесы делаются тоненькие, в два, три и много в четыре белых волоска, а самая блесна приготовляется уже из свинца, и очень маленькая, с небольшим крючочком. Вид зимней блесны просто конусный, а величина не более таракана. Самое блеснение производится более по старицам, протокам, на тихой воде. Во льду пробивается прорубь, рыбак спускает в нее блесну, измеряет глубину, прикрепляет лесу к рогульке и, держа ее за рукоятку, тихонько потряхивает. Если не клюет в этой проруби, пробивается другая, третья и т. д. Бывает так, что рядом сидящие рыбаки, на какой-нибудь сажени расстояния, — один выдергивает окуней, а у другого и не клюнет.

Зимою многие блеснят с наживой, для чего служат обыкновенно «мормыши» — особая порода крохотных рачков, имеющих форму крупной вши. Их зовут также бокоёрзиками. Мормыша надевают на крючок блесны и уже с ним натряхивают в проруби. Для приманки рыбы мормышей иногда кладут в особо устроенные баночки, у которых спадает с привязи донышко. Такую баночку спускают на веревочке в прорубь до самого дна, потом подергивают за веревочку, отчего баночка приподнимается, а донышко отворяется и мормыши расползаются по дну.

Конечно, крайне весело, если хорошо берут окуни, особенно крупные. Тогда тут и не до закуски, и хитрый рыбак, что называется, «заложит уши», притаится и выдернутого окуня тотчас прячет в снег или под низенький «коровий» стульчик, на котором сидит. Это, видите ли, для того, чтоб «не сглазили» или не пришли к нему в соседство порыбачить другие. А если и придут «незваные гости» и скажут: «Здравствуйте! Клев на рыбу! Каково берется?» — Он непременно покосится и ответит: «Да плохо что-то! Не клюет». А посмотрите под его стульчик, там наверняка десятка полтора-два крупных окуньков лежит под засыпкой в снегу!..

Мормышей ловят обыкновенно крестьяне на тех озерах, где они водятся. Это своего рода промысел, который дается тоже не всякому, тут надо умение и практику. Слышал я, что мормышей ловят корытцами, которые как-то заводят под лед и скребут их краями по нижней поверхности льда, где прилегают мормыши. Пойманных таким образом бокоерзиков прячут в особые помещения и везут продавать рыбакам в город, но так, чтобы их не заморозить.

Поэтому и рыбаки хранят купленных за гроши мормышей в подпольях, мокрых тряпках или во мху, а при блеснении — за пазухой. Некоторые же небрезгливые люди держат их десятками во рту, за щекой; правду сказать, видеть такую штуку неприятно, даже противно до того, что, пожалуй, можно тут же познакомиться с «фридрихом».

Зимние блеснения начинаются сразу по замерзании речек, продолжаются иной раз всю зиму и в особенности перед весной, когда станет поднимать лед и освежит воду.

Когда соберется много рыбаков, весело и, конечно, не опасно, но одному такая охота не совсем удобна, потому что случается — приходят посмотреть на рыбака табунами и волки!..

Однажды один рыбак приехал к протоке на коне, поставил его в кусты, дал сена и пошел долбить «пролубку», но оказалось неудачно — не клюет, он утянулся подальше, прорубил новую; тут он стал подергивать окуньков, сосредоточился при удачной ловле, увлекся; но вот услыхал какую-то возню, храп и фырканье коня — оглянулся и увидал, что шесть волков напали на его гнедка, свалили и уже кушали на его глазах, не поздоровавшись и с хозяином. Рыбак начал кричать, махать чем попало, но потом ему было уже не до того, и он поскорее тайком выбрался на дорогу, да подобру-поздорову удрал домой. Коня, конечно, съели, а заряженное ружье, оставленное рыбаком в санях, было только благородным свидетелем кровавой трапезы.