Федор Толстой - Записки графа Федора Петровича Толстого

Не во всем достоверно резко-негативное описание деятельности императора Павла I, от нелепых распоряжений которого пострадали не только родственники Толстого, но и сам мемуарист. Конечно, во многом прав Толстой, когда пишет о резкости, жестокости и даже сумасбродстве Павла I, о непоследовательности его действий. Но главное, по-видимому, заключается в том, что мемуарист (как и большинство его современников) прежде всего постарался оправдать себя (и своих близких) и обвинить своего обидчика. Лишь немногие современники Павла I сумели понять и оценить всю сложность и противоречивость его натуры. Как писал в своих воспоминаниях статс-секретарь императора И. В. Лопухин, «в государе сим, можно сказать, беспримерно соединились все противные одно другому свойства до возможной крайности» [102]. К тому же в правление Павла I Толстому было всего 14–18 лет, и, рассказывая о событиях того времени, он нередко доверяет слухам и домыслам об императоре, которых ходило немало.

Не во всем точны сведения мемуаров Толстого и о последних годах жизни А. Н. Радищева. Толстой пишет о том, что в смерти Радищева виноват якобы Павел I. На самом же деле именно Павел I возвратил Радищева из Сибири с предписанием жить в сельце Немцове Малоярославецкого уезда, а не в Петербурге, как сообщает Толстой. И только при воцарении Александра I Радищеву разрешили переехать в столицу, где он был назначен членом Комиссии по составлению законов.

Ярким примером влияния возраста на неточность сообщаемых фактов является отрывок о пребывании семьи Толстых на даче в Царском Селе, о знакомстве с императрицей Елизаветой Алексеевной, встречах со своими родственниками, с четой Лонгиновых, о дочери Лизе. Мемуарист пишет обо всех этих событиях как об одновременных, имевших место в начале 1820-х годов. Но по упоминанию в одном из черновых вариантов этого отрывка об эпидемии холеры в Петербурге, а также при сравнении с воспоминаниями М. Ф. Каменской, можно датировать события, произошедшие летом в Царском Селе, 1831 г. [103]Что касается его знакомства с императрицей Елизаветой Алексеевной, то оно произошло в 1817 г. [104]Лизу Толстую отдали в Патриотическое училище по настоянию императрицы в 1819 или 1820 г. [105], а в Парголово Толстые отдыхали летом 1828 и 1832 гг. [106]Также неверно называется у Толстого время приглашения учителей к детям, время смерти матери (см. примечания к настоящему изданию). Встречаются ошибки в передаче имен упоминаемых лиц, в пересказе некоторых событий (история немецкого театра в Петербурге), путаница в родственных связях и проч.

Далеко не всегда соответствуют истине характеристики ряда лиц в «Записках» Толстого. Так, ослепленный обидами, нанесенными его самолюбию, автор не желает сказать ни одного доброго слова о своем дяде и крестном отце Ф. А. Толстом — собирателе крупнейшей коллекции рукописей и старопечатных книг, о братьях Виельгорских — тонких ценителях и любителях музыки, много сделавших для пропаганды достижений русских и европейских музыкантов, для их моральной и материальной поддержки, и др.

На достоверности и полноте мемуаров Толстого сказалось и его желание (необходимость) скрыть некоторые факты своей биографии по политическим соображениям, как это получилось с рассказом о тайном обществе Союз благоденствия. В «Записках» Толстой продолжает придерживаться показаний, данных им в ходе следствия по делу декабристов, скрывая истинные цели и характер организации, а также свою роль в ее деятельности.

Говоря о полноте «Записок» Толстого, мы не можем забывать, что перед нами лишь часть его мемуаров, взятая для чтения его дочерью и потому случайно уцелевшая после уничтожения архива художника его второй женой. В этой части мы не найдем рассказов о его замечательных современниках и собеседниках — литераторах, композиторах, художниках, журналистах и других, в кругу которых он вращался, о людях, близких ему по интересам, по духу. Нет там ничего о собраниях литературных, филантропических и тем более тайных обществ, членом которых он был. Кое-что из утраченного, относящегося к истории декабристов и ланкастерских школ, можно приблизительно восстановить по цитатам и пересказу в «Воспоминаниях» Т. П. Пассек. В этом случае мы видим, насколько содержательнее, последовательнее были «Записки» художника до катастрофы, постигшей его личный архив.

Наиболее точны воспоминания Толстого о двух его «морских кампаниях» 1800–1801 гг., когда, будучи воспитанником Морского шляхетского кадетского корпуса, он посетил страны Скандинавии и Финляндию. Дневник («Журнал»), который он вел во время учебных плаваний, затем почти без изменений был включен мемуаристом в свои «Записки».