Василий Головко - Эхо фронтовых радиограмм [Воспоминания защитника Ленинграда]

Наблюдая с берега за этим муравейником, царящим внизу, мне подумалось: «Если налетит „мессер“ или „юнкерс“, от этого столпотворения останутся рожки да ножки». Но уже в это время немцы были не те, что в Красном Бору. Ни одного вражеского самолета так и не появилось.

Мы столкнули свой ГАЗик в речку и, толкая его руками, стали продвигаться к противоположному берегу. Это был адский и рискованный труд. Увязая выше колеи в грязи, мы по сути дела на руках волоком тащили свое транспортное средство. Я был в валенках, грязь доверху наполнила их, но все равно изо всех сил упирался в борт машины. Вокруг стояли застрявшие в грязи танки, орудия, автомашины, другая техника. Люди, не уставая, пытались ее как-то вытащить. Мы же медленно, но верно продвигались вперед.

Наконец, добрались до водной полыньи, подцепили ГАЗик к трактору и мигом вытащили на противоположный берег. Вздохнули с облегчением. Кое-как почистились, взобрались в кузов и двинулись в сторону Луги, где шел бой за ее взятие. Мы спешили вместе с наступающими войсками войти в Лугу.

Километра через два или три случилась беда — вышел из строя карданный вал автомашины. Радистов с шоферами и автомашиной оставили на дороге у разбитой будки, остальные на попутном транспорте уехали в сторону Луги. Нам же пришлось ночь коротать у дороги. Разложили костер и так просидели до рассвета. Рано утром за нами приехал офицер, и мы явились в только что освобожденный город Луга. Здесь творилось что-то невообразимое. Город кишел людьми. Развертывались различные штабы, дымили походные кухни, разворачивались огневые точки, все было забито техникой. Но что нас поразило, так это обилие партизан. Мы много слышали о партизанах, но увидели их впервые в Луге. В гражданской одежде, с оружием за плечами, все они на шапках имели красную полосу. По этой красной полосе их и узнавали. Гражданских жителей на улицах я не видел.

Разрушения в городе были огромные. Нас, радистов, разместили в какой-то небольшой избе. Быстро развернули рацию. К этому времени все мы были уже асами своего дела. Установить связь — раз плюнуть. Я взобрался на рядом стоящее дерево, затянул туда конец антенны и привязал. При такой антенне мы перекрывали возможности рации в два раза, установив в рекордный срок радиосвязь с батальонами и укрепрайоном. Оставив Дронзина у аппарата, я прошвырнулся по Луге, но раздобыть абсолютно ничего не удалось.

За Лугой, в направлении Пскова, шли бои за село Струги Красные, поэтому, не задерживаясь в городе, мы двинулись дальше на юг. Гора с горой не сходятся, а человек с человеком может встретиться где угодно. Так получилось, что на военной дороге, на одной из пробок, я встретил девушку, с которой был мой первый мимолетный роман еще в Славянке. Встретились случайно, обрадовались. Пока стояла машина, перекинулись несколькими фразами. Она несколько изменилась, почему-то стала хвастаться, как ей хорошо живется в новой части, Я смотрел на нее с грустью, но вскоре мы тронулись в путь, и больше я ее не встречал.

Наши войска пытались взять с ходу город Псков, но получили жестокий отпор, остановились и заняли оборону. Несколько месяцев шли позиционные бои. Здесь, под Псковом, наша рота связи снова оказалась в условиях, похожих на ленинградские. Пришлось основательно окопаться. На скорую руку из деревьев соорудили в лесу огромный шалаш, в нем устроили в два ряда из веток подобие нар, в середине — проход. Шалаш разгородили по длине на две части: в одной половине — мужчины, в другой — женщины. К этому времени треть состава роты у нас — были женщины. Однако вскоре шалаш пришлось покинуть, началась обычная жизнь в обороне. Штаб укрепрайона разместился в Бобровнике, а взводы нашей роты связи — поблизости. Потянули провода в батальоны, были развернуты все радиостанции.

Псковская земля была немцами разорена до основания. Все деревни и села немцы сожгли, население укрывалось в лесах, в землянках, дорог туда никто из нас не знал. Надо отметить, что весь путь от Ленинграда до Пскова, по сути дела, проходил по разоренным и сожженным деревням.

Здесь я хочу остановиться на весьма важном случае с медом, из-за которого меня чуть не расстреляли. При встречах на праздниках Победы мы часто вспоминали этот злосчастный эпизод, смеялись, шутили. Но тогда шутки были плохи.

Корреспондент газеты «Красная Звезда» с моих слов так записал это событие.

«…Радисты расположились в оставленном немцами укрытии-землянке высотой чуть больше метра. Вход в нее был сверху — небольшая дверь. За рацией можно было работать сидя на чурбаке.