Василий Головко - Эхо фронтовых радиограмм [Воспоминания защитника Ленинграда]

— Отставить конвой. Можете возвращаться в роту.

Было ясно, что пока мы шли через деревню к штабу, что-то произошло. Но что? Впрочем, через минуту этот вопрос нас перестал волновать. Какая разница, из-за чего начальство передумало? Главное, что все обошлась, что не случилось непоправимое, что жизнь продолжается».

Почему Бесперстов передумал? Разное говорили. Будто командир роты звонил ему, будто из штаба армии кто-то отсоветовал. Не знаю. Алеша Чапко утверждал, что какой-то хромой парень рассказал капитану Горбачеву, что «пасечник» лизал немцам задницы, выдал раненого красноармейца, что вместо того, чтобы его самого расстрелять, вы своих ставите к стенке. Вот тогда Горбачев и начал названивать…

Вскоре наступила весна, стало тепло, меня и еще двух радистов забросили куда-то на отдаленную точку, где мы развернули рацию и приступили к обычной работе.

При наступлении на Псков было подбито много наших танков Т-34, некоторые из которых оказались на нейтральной полосе. Кем-то было принято решение вытащить эти танки из нейтральной полосы. Задачу эту выполняла воинская часть, имевшая специальные тягачи, тросы и все необходимое оборудование. Тягач — это танк, но со снятой башней, сверху заделанный броней.

Глухой ночью наши танкисты приближались на тягаче к нейтралке, протягивали к подбитому танку трос, зацепляли его и на тросе тянули на свою территорию. Операция эта была очень опасной, ибо немцы внимательно следили за нейтралкой и при малейшем шуме открывали ураганный огонь, с нашей стороны были убитые и раненые.

Вспоминаю, как ребята-танкисты готовились каждый день к этой операции. Все были сосредоточены, серьезны, каждый делал свое дело. К вечеру они подходили ближе к нейтральной полосе, под специально создаваемый шум, подтягивали тягачи. Долго сидели в засаде, внимательно наблюдая за нейтралкой и за немецкими окопами.

Зато сколько было радости к рассвету, когда танкисты возвращались с операции! Иногда, чтобы вытащить танк, требовалось несколько ночей, редко удавалось провести операцию за одну ночь.

У танкистов мне запомнился Ваня Почукаев. Это был жизнерадостный паренек из Москвы. Среднего роста, спортивная фигура, вьющийся светловолосый чуб. Ваня был непревзойденный танцор, бывало в дни отдыха, под гармонь, выходил на круг с высоко поднятой головой, с пляской проходил по кругу, запевал:

И пошел Ваня мелкой дробью своих кирзовых сапог отбивать «цыганочку»! А вечером Ваня снова со своими товарищами шел на нейтралку спасать наши танки. Мы с ним подружились, обменялись адресами, договорились после войны встретиться.

Однажды в лесу, где мы находились, случился пожар, лес полыхал с треском. И вот здесь танкисты на наших глазах проделали такое, что нам и не снилось. На танках и тягачах они начали утюжить лес вокруг пожара, локализовали его, а затем и полностью погасили.

При отступлении немцы по дорогам разбрасывали агитационные материалы. Дороги буквально были завалены листовками и брошюрами, они шуршали под нашими ногами. Одну такую брошюру я внимательно прочитал. В ней довольно убедительно излагался «еврейский вопрос». Из этой брошюры следовало, что евреи захватили власть в России, а также во многих странах мира. Особенно сильна власть евреев в США, где находятся все центры еврейского мирового правления. Многостраничная брошюра довольно подробно описывала методы и ухищрения еврейства в деле порабощения народов. Брошюра была первой в моей жизни замятиной, когда появились большие сомнения в существовавшем мироздании. Она дала толчок к более внимательному наблюдению за жизнью планеты, а многие ее постулаты подтверждались в повседневной жизни. Особенно это стало ясным на примере России, после так называемой «перестройки», когда «пятая колонна» сбросила маски, ринулась к власти и разорила страну.

Тогда, на войне, возникло желание сохранить прочитанную брошюру, однако времена были суровые, за нее в лучшем случае можно было получить штрафбат, в худшем — расстрел. Недалеко от нашей землянки, где располагалась рация, в сосновой рощице, возле приметной сосны, я вырыл в сухом песке небольшую яму, уложил брошюру в пустую консервную банку, и все это закопал с надеждой, если останусь жив, найти это место и извлечь брошюру. Однако после войны такой возможности не представилось, да и место это я забыл.