Владимир Жуков - Страда и праздник

— Есть телеграммы из Томска, Брянска. — Подбельский ворошил папку. — Обвиняют стаком в политической близорукости. А вот Харьков, тут уж дальний прицел: «Просить питерский почтово-телеграфный пролетариат взять инициативу созыва в кратчайший срок Всероссийского съезда почтово-телеграфных работников». Это решение общего собрания почтальонов, сторожей, рассыльных, техников и чиновников центральной конторы. Авторитет, ничего не скажешь! Так что вам еще придется позаседать, и фракция ваша, большевиков, я надеюсь, будет уже состоять не из семи человек.

— Известное дело! — заулыбался Булак. — Теперь уж мы выборы проведем как положено, исходя из реального положения.

— Но главное, конечно, комиссариат почт и телеграфов в Петрограде, — вдруг резко произнес Подбельский. — В целом по ведомству какое положение? Я так понимаю: с одной стороны, нарком Авилов, с другой — бывшие чиновники министерства, они месяц уже бастуют. И в-третьих, ваш нижегородский съезд…

— Ну какой же он наш, Вадим Николаевич?

— Из песни слова не выкинешь, вы — делегаты. Так вот, я говорю: три силы, и все командуют, а на местах тем временем развал работы. Прибавляют самолично жалованье, выдают вперед — на случай забастовки. А из какого кармана? Да из сумм, предназначенных на денежные переводы населению. По переводам — я проверял — в Московском округе уже фактически не платят. И еще ссылаются, что везде так. Ничего себе довод! Это же миллионы, понимаете, миллионы растранжиренных, в сущности, украденных денег!

— Вот именно! — подхватил Блажевич. — Конечно, обыватель говорит: кому такая власть нужна, если на почте деньги пропадают!.. Так что помимо решения вопроса о профсоюзах, о том, кто должен управлять ведомством, он или органы Советской власти, — самое важное сейчас остановить развал на местах, а это можно сделать жесточайшим укреплением руководства. По моим сведениям, в Питере уже удалось кое-чего добиться: совет бывших чиновников министерства почт распущен, создано новое оргбюро, и оно, я надеюсь, будет сотрудничать с наркомом Авиловым…

— А наш «узелок»? — спросил Булак. — Вот бы и его распустить. Или Москва не Питер?

Комиссар не ответил. Только взглянул сердито, будто не советовал касаться этой темы — чем Москва отличается от Петрограда.

Он строго-настрого приказал Булаку и Онисиму Яснецову подробно информировать его о настроениях на почтамте, о шагах, которые предпринимает «коллектив»; телеграф оставил за собой, ездил время от времени туда, присаживался с краю на собраниях, слушал. Со злой тревогой сравнивал обстановку на почтамте со здешней; там, можно сказать, был уже достигнут солидный перевес сил, хотя и за счет почтальонов, сторожей, в общем, младшего персонала, а на телеграфе собрания сочувствующих большевикам посещались плохо, сидели одни и те же и то в качестве представителей от дежурных, от рассыльных, а техников, за исключением Грибкова, не было видно вовсе, а от них-то, случись что, многое зависит — включают аппараты и направляют депеши по линиям они, техники.

И все-таки так злившее прежде нежелание основной массы почтовых встать в оппозицию съезду в Нижнем теперь казалось не таким уже страшным. Ведь главное, чего добивались организаторы съезда, — создать мощную поддержку правым силам в Учредилке, всероссийская стачка планировалась как крайняя мера, а дни шли, и не было видно, чтобы люди так уж жаждали кого-то поддерживать в Учредительном собрании.

Дурной пример могли подать железнодорожники — их второй съезд принял резолюцию, что власть в стране должна принадлежать Учредительному собранию. К счастью, левая часть делегатов в знак протеста покинула съезд, собрала свой, чрезвычайный, и там в противовес прогнившему Викжелю [2] Викжель — Исполнительный комитет Всероссийского союза железнодорожных рабочих и служащих. избрали центральный орган нового железнодорожного союза, Викжедор, и он выделил и коллегию, и наркома путей сообщения, которых утвердил Совнарком. Булак в тот день позвонил по телефону, радостно кричал в трубку: «Вот бы и нам так, а, Вадим Николаевич? И тариф какой приняли для рабочих! Наш-то мизерней выглядит, никаких, пожалуй, особенных сдвигов, правда?» Это он имел в виду главное, пожалуй, дело Авилова на его посту наркома — новый тариф зарплаты почтово-телеграфных служащих. Объявить новый тариф требовалось чрезвычайно, но Булак был, пожалуй, прав: особой благодарности новые ставки ни у кого не вызывали.