Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

«Один за всех, и все за одного». Да, стоит жертвовать десятью шахтерами или солдатами ради спасения одного засыпанного в шахте или раненного в бою товарища. Только это можно назвать братством.

Человеку говорят: ты отходчив, добр, щедр, но не снисходителен. А что такое снисходительность? Понимаю: максималистом можно быть только по отношению к самому себе. И все же: не унижает ли другого человека твоя снисходительность? Кто дал мне право считать, что мой товарищ способен отдать лишь меньше меня, ибо он иначе устроен?

Мне думается, снисходительность, а не жалость унижает человека. Не хотелось бы, чтобы ко мне относились снисходительно, хотя в действительности на это есть все основания.

Как-то я спросила у девушки: «В чем твоя цель?» — «Я хочу научиться любить людей». — «Каким образом?» Молчание. Если в твоей душе не родилась любовь к людям, сделай первый шаг сама: относись к людям по долгу, пусть даже это будет казаться тебе жертвой. Следующие поступки тебе продиктует уже любовь.

Я не цепляюсь за прошлое — оно живет во мне.

Я родилась заново, и клубок печальных и блаженных воспоминаний для меня не тяжел, а легок. Я оживаю после каждого удара судьбы, потому что все вы, мои близкие, умирая, завещали мне жить.

Мне не трудно было найти друзей, приходивших всякий раз в тяжелую минуту на помощь, — их подарила мне судьба. Но какой же ценой заслужила я доверие людей, нуждающихся в моей помощи!

Иной раз одно только сознание, что у тебя есть друг, помогает, даже если его нет рядом. А если не один, а много? Мои оставшиеся близкие и друзья — теперь уже они питают меня силой своего духа, как питает деревья, траву, цветы своими соками земля. Да здравствуют друзья!

Мои читатели… Не столько рецензии, очерки, награды поднимают меня, даруют непосильную радость и возлагают все растущую ответственность, сколько письма моих читателей. Со всех уголков страны устремляются ко мне вот уже сколько лет потоки любви и заботы авторов писем. «У Вас есть благодарные читатели — Вы уж не сочтите себя одинокой». «Ваша книга стала для меня настольной». «Я имела счастье прочесть Вашу статью». Грех жаловаться на одиночество, если ты кому-то еще нужен. Нужность людям — пожалуй, это счастье я познала сильнее всего, а главное — оно наиболее прочно, ибо зависит от тебя самого. Да, но сколько же ответной заботы вызывают такие письма! Что бы там ни говорили, старею, силы уже убывают, но кто знает предел резервам человеческих сил? Если, после каждого падения в пропасть я способна еще выкарабкиваться и после каждого пожара возрождаться из пепла, значит, резервы эти неистощимы.

Верю, что стремление к прогрессу, духовной культуре и в конечном счете к счастливому устройству всего общества заложено в человеке.

Возвыситься над самой собой, над своей судьбой — вот конечная цель моей пожизненной борьбы.

Я снова в той больнице у железной дороги, где прошли два счастливейших года молодости. И все еще помню…

…Здесь, вот у этого кустика, надо левой рукой отключить контроллер. Затем, вон у того домика, правой повернуть рукоятку тормоза. В несколько приемов. И мягко, чтобы пассажиры не ощущали толчков. Платформа «Яуза». Впереди красный свет. Смотрю из бокового окна, как выходят и входят пассажиры. Зажегся зеленый — нажимаю ногой педаль, даю сигнал отправления, перевожу рукоятку контроллера на ходовую позицию, и — едем. Какое же необъятное чувство владения машиной захлестывает меня! Открываются новые горизонты. Мы, начинающие, романтики. И бились в нас неуемные сердца первооткрывателей…

Когда рядом смерть, нельзя не думать о ней. Боюсь ли я смерти? Ведь я столько раз стояла у ее порога? Нет. Быть может, мне помогает в этом полнота внутренней жизни.

Когда я плакала от боли и отчаяния, мама говорила: «Не плачь, доченька, у тебя появятся раньше времени морщины!» Она, не мужчины, любившие меня, боялась, что судьба до срока состарит меня. Мамочка! Мне и сейчас не дают моих лет. Меня и сейчас, как ни странно, любят. Только уже не отвечаю я ни на чью любовь. Но ты не успела узнать главное — как я стала матерью взрослого сына, спасшего меня после твоей смерти.

Человек без веры не может победить!

От тех далеких пяти дней осталась игрушечная яхта из рога. Да еще память. Яхту подарили мне пограничники в городе моей первой любви. Она состоялась тогда, когда тысяча молоточков стучали болью по всему телу: «Как жить дальше?» Состоялась. Спасла. Умерла (умер). Но это было совсем давно. А тогда мы с пограничниками вышли в море. И не на яхте — на простом курортном катере. Море сильно штормило, бросало в стороны наш катерок и так же, как и тяжелое, низкое небо, казалось свинцовым. Ребята испытующе смотрели на меня: не страшно ли? Но душа ликовала. Наверное, ликование светилось и в моих глазах, отражавших свет радости на лицах ребят-пограничников, пригласивших меня в гости, подаривших мне море, яхту и возвращение в память…