Ирина Триус - Дорога длиною в жизнь

Быть может, судьба не дала мне счастья в общепринятом смысле. И все-таки она не была ко мне скупой. Отнимая одно, она дарила мне другое. И это другое порой с лихвой возмещало первое. Я любила и продолжаю любить жизнь — это главное.

Не слава, не успех, не шумиха, а самоотдача в творчестве поднимает человека.

У каждого в жизни есть своя высота. С самого начала болезни я понимала: надо сломить беду. Не мне судить, взяла ли я свою высоту, но по крайней мере всегда стремилась к этому.

Ну что же, у меня ведь тоже в жизни что-то было: юность и война, мечты и отчаяние, любовь и беда. Главное — выстоять!

Что такое судьба? Отчего она так по-разному оборачивается к людям? И нет здесь ни заслуг, ни прегрешений. И нет объяснений. Я думаю, наука дойдет до открытия самых необъективных явлений, кроме судьбы, ибо она выше возможностей человеческого познания.

Чем человек лучше живет, тем больше вокруг него опасностей — у него столько есть что отнять! А когда человек нищ, что может угрожать богатствам, которых у него нет? К сожалению, это относится и к духовным ценностям. Чем более человек одинок, тем менее грозят ему утраты.

Беды объединяют людей. Скорее даже не беды, а борьба с ними. Люди сплачиваются в этой борьбе. Я хорошо познала это и в войну, и в болезни.

Больше всего мне не хватает терпения. Дело не в боли — ее как раз я умею терпеть. А вот в жизни… Может быть, потому, что я так мало завишу от самой себя? Что бы ни задумала — надо ждать, пока кто-то осуществит мою задумку. Люди не понимают этого, их мое нетерпение просто раздражает. Они не понимают, что все, что для них мелочь, для меня разрастается в проблему. И оттого что тем более обращаешься к ним, это раздражает лишь сильнее.

Как много надо, чтобы уметь молчать. Это — хитрое дело! Особенно если ты родился с открытой душой. Но жизнь — кого скорее, кого медленнее — учит. Может быть, когда-нибудь научит и меня?!

Люди чаще всего спешат. И редко им удается побыть наедине с собой. У меня же, как бы я ни была занята, всегда найдется время заглянуть в свою душу. Как нужно почаще наводить в ней порядок!

Я часто переживаю, что так разбросалась в деятельности и знаниях. Все это множество профессий я охотно заменила бы одной, но с настоящими, глубокими знаниями. Когда я делюсь этим с моим сыном, он отвечает: «Лишь бы не остаться дилетантом в жизни, а уж в этом тебя никто не обвинит».

Когда-то, уже больная, я поднималась на машине в горы. Это было непосильное чудо! Мой сын достиг большего — стал альпинистом. Какие же неземные тайны открылись ему! Он нередко подсовывает мне книги о горах, и я проделываю вместе с их героями удивительные восхождения. Но вот я прочла «Выше Эвереста». Тогда, значит, путь, проделанный мною в постели, даже выше Эвереста? Не возгордиться бы…

Жизнь человека имеет две формы: внешнюю и внутреннюю. Какая на какую влияет больше?

Я думаю, бывает по-разному. У людей слабых внешние обстоятельства определяют их жизнь. У сильных внутренний мир становится выше обстоятельств. И тогда человек как бы строит новую, более счастливую жизнь, ему одному понятную. И значит, от силы духа человека зависит его счастье.

Меня увозили из этой дивной красоты на «скорой». Захлопнулась дверца, и я сразу осталась наедине с болью и мыслями. Боль нужно было терпеть, мысли — приводить в порядок. Понимала — скорее всего операция. И так же хорошо понимала — опасная. Первый призыв молча: «Мамочка, помоги!» Это не придало сил, скорее расслабило. Значит, надо другое. Я сформулировала это другое очень просто: «Если конец, его надо принять достойно. Если очередное очень трудное испытание, его надо пройти мужественно». И дальше все было без мыслей.

Мы не можем, не хотим мириться с тем, что подсовывает нам судьба. Одни ропщут, другие теряются, третьи покоряются. Мы — борцы. И, наверное, даже если проигрываем, остаемся сильными, чтобы продолжать жить достойно. Всегда ли это получается? Может быть, и нет. Но даже минуты слабости не меняют дела. Мы не опускаемся и трудимся не покладая рук. Труд же всегда сила.

Большинство людей, благополучных или неблагополучных, живет своим узким мирком. И чужое несчастье (а зачастую не такое уж чужое) остается чужим несчастьем. Но вот пришла беда, человек остался одиноким, и тогда он недоумевает, как это люди рядом не находят места в своей жизни для него. Человеку кажется, что это просто — протянуть ему руку помощи и вытащить его из этого страшного одиночества. Он забыл, что никогда никому не протягивал руку помощи сам.