Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

Стюарт наклонился к своему микрофону:

— Так, вы, парни, готовы ещё разок? С чувством.

— Ладно, поехали, ещё одну дописку. Начнём с того же места. Сэм, Дейв, готовы?

Мёртвая тишина. Две чёрные головы высунулись из вокальной будки. Обе они одновременно попробовали голос, обе улыбнулись в сторону операторской:

— Окей, поехали, мы готовы.

Дубль двадцатый.

Три–четыре.

Мы выбрались из искусственной прохлады темной студии под обжигающие лучи солнца. Настроения идти куда–то и проверять звук не было никакого. Мы находились всего в нескольких кварталах от гостиницы Холидей—Инн, где остановился Отис. Позднее я узнал это место на фотографиях. Именно там был убит Мартин Лютер Кинг Джеймсом Эрлом Рэем, благополучно скрывшимся в Лондоне. Но тогда я оказался там ради одной исторической встречи — с великим Отисом Реддингом.

Дверь спальни была слегка приоткрыта, кондиционер был включён на полную, был включён и телевизор. Отис лежал на кровати перебирая пальцами струны гитары, подключённой к усилителю. Листки со стихами покрывали всю постель, а в воздухе висели облака табачного дыма.

— О, заходите. Устраивайтесь поудобнее.

Он был высок и мускулист, этот боксёр в среднем весе. Не удивительно, что они с Джеймсом Брауном так великолепно смотрелись со сцены. Оба бывшие боксёры, у обоих отличная реакция и подача. Бум!

Из нашего разговора я многого не помню. Я недолго у него находился. Свободного времени уже не было. Я только скажу, что знаю, как много этот парень выкладывался на сцене, иначе он и не мог. А тогда, перебирая струны своей гитары, он подбирал песню, которую собирался записать. Day Tripper, битлов. Совершенно ясно, что его сердце и душа не были открыты только для бесконечного кружения в соул–музыке. В будущем он бы многого смог бы достичь и в других направлениях. Он пригласил нас поприсутствовать на своей записи на следующий день, если конечно, мы не будем заняты. В свою очередь я пригласил его на наш концерт.

— Не знаю, смогу ли я, но уверен, вам здесь понравится, и вы ещё не раз вернётесь в Мемфис, — улыбнулся он.

В то лето 1965 года I've Been Loving You Too Long Отиса вышла сорокопяткой и имела колоссальный успех. За ней последовали многие другие, такие как Try A Little Tenderness, Mr Pitiful, Respect и Satisfaction. Прошло чуть больше двух лет со дня нашего знакомства, как он погиб 10 декабря 1967 года в авиакатастрофе над озером Монона в штате Висконсин.

Что же такого я увидел в тот день, что сделало меня таким счастливым? То был новый Юг, в котором чёрные вместе с белыми работали рука об руку. Но затем, неожиданно для всех нас, когда мы подъехали к Колизею, на гребне холма мы увидели их. Они стояли там под большим дубом, лучи заходящего солнца играли их развивающимися балахонами, зловещие мерцающие блики отбрасывал огромный огненный крест в их руках. Ку–клукс–клан. Плотным кольцом светло–голубых рубашек полицейских окружено было море колпаков, пока наша машина медленно пробиралась вдоль строя полицейских. Потом нам рассказали, что только так можно было избежать кровопролития, проезжая мимо раздающих свои нацистские листовки членов клана.

Питер Грант сидел впереди, мы все — в пассажирском отсеке. Казалось, на него всё это не производило никакого впечатления. Но мне этого только казалось. Только мы пересекли ограждения, в руках у меня уже была целая стопка их листовок, без всякого умысла набираемые мною как сувениры Юга. Тут он взорвался.

— Вы, расистские ублюдки, белые недоноски!

Он опустил окно, и его раскрасневшаяся физиономия высунулась наружу.

— Подотритесь своими листовками, говноголовые! — кричал он группе людей в белых одеждах.

Он бесновался и метал молнии. Естественно, я сидел тут же и в моей голове проносились всякие варианты, Питер же еврей! Мне только в тот момент начали открываться глаза, что из себя представляет на самом деле расизм, что это означает для общества, и как мы мало знали об этом. Другими словами, что за дурацкую шутку мы с наволочками на головах разыграли тогда перед окном Сонни? Да, весело получилось, не скажешь. Мурашки по коже от этих воспоминаний. И вот, к началу концерта, я был весь возбуждён и озлоблен, и, по общему мнению, был грозен.

Уже в Колизее перед выходом на сцену, впервые я испытал чувство негодования, увидев авторитарную фигуру полицейского. В существующем обществе он готов был исполнить любое требование своего правительства, не задумываясь, даже если ему пришлось бы применить силу, направленную против одного гражданина, поправ права другого. Мне захотелось иметь, висящую на двери туалета табличку «только для цветных», которая была последней точкой в этой дурной цепи. Но у меня не оказалось под рукой отвёртки, и я удовлетворился, сделав фотографию полицейского на фоне надписи «только для цветных». Придёт время, и я испытаю это на собственной шкуре.