Пегги Касерта - Вместе с Джанис

— М-м, хорошо, — сказала я, не предполагая даже, что могло последовать за этим.

— Почему бы… почему бы тебе не отложить свой смак и не приехать, и не побыть со мной несколько дней?

Я нашла её в Пятой авеню, гостинице, расположенной недалеко от Вашингтон—Сквер—Парка в Гринвич—Виллидже, где она решила остановиться, изменив своей привычной Челси. Проходя по вестибюлю, я заметила двух её нью–йоркских дружков. Ясно, что они там просто убивали время, и мне стало интересно, что же там происходит у неё на самом деле. Всё оказалось довольно примитивно, выяснила я это, как только позвонила ей из своего номера. Она трахалась со вторым из тех четырёх, кто позвонили ей в этот день, Брайсом, бывшим мужем старшей сестры Джоан Баез, Полины. Она уже успела затрахать одного, а те двое в вестибюле просто ждали своей очереди.

Если бы это были курицы, я с удовольствием вышвырнула бы их вон. А так, я только презрительно сморщила нос.

— Смотрю, они у тебя даже в очередь выстроились. Думаешь, тебя останется на меня?

— Конечно, — сказала она, не замечая моей насмешки. — Заходи, солнышко. Мы одного из них обязательно трахнем вместе.

245

— Нет, спасибо, позвони, когда кончишь с ним.

Наконец Брайс ушёл.

Она выходила из душа, когда я вошла к ней в номер. Ещё вся мокрая, она схватила только что купленный ею новенький Хаммингбёрд стоимостью в тысячу долларов.

— Я только что разучила новую песню, написанную для меня Кристоферсоном. Вот, послушай.

Она села на краешек кровати и запела Me and Bobby McGee. Джанис никогда не переставала меня удивлять. Секунду назад она с кем–то кувыркалась, но ни он, ни его ласки не занимали её больше и были не ближе, чем поход к врачу. И вот она сидит передо мной, отрешённая, вкладывая всю свою душу и увлечённо притоптывая себе в такт ногой.

— Тебе понравилось? Правда, она великолепна? Думаю, включить её в мою следующую пластинку. А сейчас, дай, я спою ещё одну, тоже написанную Крисом.

И вся ушла в Sunday Morning Coming Down.

Когда она кончила петь, то хотела ещё мне что–то сказать, но зазвонил телефон. Звонил один из тех парней, ожидающих внизу в вестибюле.

Снова я зашла к ней спустя несколько часов, и снова она с кем–то разговаривала по телефону. На этот раз с Кристоферсоном, который позвонил ей из Мемфиса, где был с концертом. Повесив трубку, она повернулась ко мне, но взглядом была где–то совсем далеко. И ни нотки злости не было в её голосе, когда она заговорила.

— Разве те не знала, что я влюблена в него, а?

— Нет, — ответила я. — Не знала.

— Да, думаю, я влюблена. Он такой хороший.

— Да, — подтвердила я. — Правда, хороший.

— Боже праведный, — вздохнула она. — Ты тоже его любишь, я права?

— Думаю, ты права, — теперь вздохнула я.

— Ты спала с ним после той ночи?

— Нет.

— И я нет.

Она подняла обе руки и, запустив их себе в волосы, начала раскачиваться из стороны в сторону.

— Почему так всегда, мать твою, происходит со мной? Почему он снимает мою самую лучшую подругу? А ты, — сказала она, снова поворачиваясь ко мне, — ты из всех мужчин на всём белом свете влюбляешься именно в того, в кого влюбляюсь я, почему?

246

Она загрустила, как всегда настроение у неё менялось быстро, возможно она передумала, а возможно и Кристоферсон сказал ей что–нибудь. Я собиралась до сумерек добраться до аэропорта, но раз всё так повернулось, то решила остаться с ней дня на четыре, на пять. Почти всё это время мы с ней провели в постели, но что–то нам стало мешать. Она даже раз спросила меня, а не разлюблю ли я его.

— Слушай, — нежно произнесла я, прижимаясь к ней и стараясь, как можно мягче выговаривать слова. — Если я люблю его, я люблю его. И я не собираюсь терять его, так же как и ты.

*

То был последний раз, как мы с ней провели вместе до самых последних дней сентября. Она почти перестала звонить и заходить навестить меня в моём магазине, когда бывала в городе. По её словам, у неё не хватало времени, принимая вихрь событий, завертевшийся вокруг неё, за что–то значительной — или, по крайней мере, заставляя себя верить, что всё что с ней происходит, делает её счастливее. Безусловно, конечно, она наслаждалась своей славой и тем, что проводила время со знаменитыми людьми.

Она начала встречаться с Майклом Пиллардом, который всё ещё нёс свой крест, продвигая свой спектакль, Бонни и Клайд. Помимо Тома Джонса, среди многих других не последнюю роль играл и Гленн Кемпбелл, и хотя по её мнению он был безнадёжен, но, тем не менее, его имя часто звучало у неё на устах, и я думаю, она тоже считала его важной фигурой. Её известность начала стучаться и в кабинет Алберта Гроссмана, через него она часто стала получать официальные приглашения на приёмы. Однажды позвонила Миа Ферроу и пригласила её к себе на обед. Справедливо ли, или нет, но Джанис восприняла это как уловку.