Пегги Касерта - Вместе с Джанис

В это время моя любовь к ней ещё более окрепла; я даже стала замечать, что мне льстит её компания. Более того, даже получала удовольствие от того, что была с ней «в» почти любой ситуации, в которой ей хотелось оказаться. Первое время и довольно долго, я ценила свою независимость, и просто была ей благодарна за всё остальное. Она развила во мне чувство моей значимости с такой же лёгкостью, с какой ей удавалось раскрывать во мне все мои низменные инстинкты. Многое из этого мне помогло в будущем более глубоко прочувствовать все мои другие увлечения. Итак, наша обоюдная способность «чувствовать» результаты действий отличала нас от других, кто просто радуется или печалится происходящим с ними событиям.

В итоге я была более чем просто озабочена людьми, которых раздражала её пагубная привычка. Я оставалась в тени, в отличие от Альберта, её импресарио, настаивающего, чтобы она соскочила. Блумфельд, сам, будучи законченным нарком, постоянно звонил ей и советовал ей то же самое. Даже её компаньонка, Линда, угрожала съехать с квартиры, если она не соскочит. Где–то в конце февраля Альберт предложил устроить ей лечение метадоном, если она отправится на отдых и попытается сбросить «макак со своей спины».

231

Но тут Джанис, как всегда, вмешалась сама. Внезапно, что для неё было очень свойственно, она объявила всем, что собирается на отдых в Бразилию. Она дала слово, что по возвращению, она избавится от своей пагубной привычки.

Вместе с Линдой Гравенитис, которая взялась сопровождать её в путешествии, я поехала в аэропорт. Нас отделяло от вертолёта, который должна был отвезти её до Окленда, где она пересядет на прямой рейс до Рио, всего несколько минут, и тут она суёт мне в руку небольшой бумажный пакет. Уже дома я обнаружила в нём детский воздушный шарик, наполненный практически чистым героином, который если разделить на дозы и продать на улице, весил бы не меньше двух с половиной тысяч долларов.

Подарок вполне в духе Джанис. Сама она улетала подальше от него. А для меня он оказался горькой насмешкой. Я не могла устоять перед героином, если бы в пакете оказалось две–три дозы, но там было его так много, что один вид его вызвал во мне отвращение. Но совершенно из других соображений она подарила мне снова так много. То, что я держала в руках, оказался билетом на обманчиво тихоходный корабль — не на какой–нибудь цветущий Южно—Американский курорт, а в наполненную ноющими судорогами обитую мягкими матами клетку без окон, где ты сходишь с ума от желания подкрепиться. Билет в ту страну, где климат медленно выедает твою плоть, нападает на твои сиськи, иссушая, уменьшая и обвисая их, а на твоих устах оставляя горечь загнившего хлопка. Где грязь, голод, болезни, разложение, и ты пробираешься, ползёшь, чтобы только ещё раз подкрепиться.

С другой стороны этот билет мог быть предостережением: вроде волшебной страны Пиноккио с бесплатными сладостями и непрекращающимися играми, и моего, продолжающегося многие часы блаженства. Но параллельно он был и ловушкой. Однажды блаженство могло превратиться в горькие разочарования, страхи и агонию, из которых ты уже не сможешь выпутаться. И уже поздно будет обращаться к спасительному метадону, твои желания заместятся ужасными судорогами, настолько часто повторяющимися, что ты убьёшь себя своими же собственными ногами. Жестокая природа тебя вернёт в состояние эмбриона, и ты не сможешь даже разжать колени. Ты впадёшь в состояние «холодного жара», вселяющего в тебя ужас замёрзнуть и зажариться заживо, и ты не будешь понимать одеть ли на себя побольше тёплых вещей или совсем раздеться. Уведёт тебя в мир конвульсий, спазм и боли, и тебе ничего не останется, как желать себе скорейшей смерти.

235

Джанис планировала оставаться в Бразилии или, по крайней мере, в Южной Америке три месяца. Неожиданно, в начале апреля она появилась дома, и начала всем трещать, как легко соскочить с помощью метадона. Напротив, я к этому времени была уже полностью подсевшая.

— Не потей, Пегги, — то ли из симпатии, то ли из–за беспокойства за моё здоровье, сказала она. — Ты сможешь соскочить в любой момент, если захочешь, как сделала это я.

Она была настолько самоуверена, что не побоялась на пути домой остановиться в Лос–Анжелесе и прикупить на двести долларов отличного самого чистейшего смака у своего человека — лишь для того, чтобы показать всем, что метадон настолько хорошо работает, что ты можешь раз–два, может быть, даже с полдюжину раз подкрепиться без боязни снова подсесть. Всё её карканье про чудо–метадон и про врача, к которому меня собирается послать, сработало обратным эффектом.