Пегги Касерта - Вместе с Джанис

— Когда все разойдутся, ты поедешь ко мне домой.

— Я? — удивилась я, хотя меня и тронули его серо–голубые глаза, чёрные кудри и миловидное личико.

— Да, совершенно верно, ты, — сказал он, так широко улыбаясь, что я тут же забыла о его дерзких словах.

228

В мыслях я почти приняла такое приглашение–приказ, но оставила за собой путь к отступлению:

— Ладно, — сказала я. — Может быть. Посмотрим.

Час спустя, как раз тогда когда мне начало всё это надоедать, меня окликнула Джанис и предложила пройти к ней в спальню и подкрепиться. Я согласилась, но когда мы вошли туда, там нас уже ждал Блумфельд.

— Майкл уже всё для нас приготовил, — произнесла она, весело улыбаясь, и прижалась к нему.

— Вы… неужели вы не знакомы? — окинула она нас игривым взглядом.

Мы оба, одновременно, покачали головами, рассматривая друг друга.

— Это просто непростительно, — воскликнула она. — У вас столько должно быть общих друзей, а вы так и не познакомились. Ну что ж, Пегги, я хочу тебя познакомить с Майклом, одним из самых приятных молодых людей, из тех, кого я знаю. Майкл, это Пегги. Она, возможно, самый мой лучший друг на этой поганой, мать её, планете.

Она взглянула на нас, не поднимая головы, так как в это время готовила для всех нас смак. Но тут, видно, у неё созрел какой–то план.

Нагруженная и поплывшая, я всё ещё не знала, кто такой Майкл, хотя уже спустя несколько часов стояла вместе с ним у выхода. Одна девушка, Джонна, наша общая с Джанис знакомая, стремительно ринулась ко мне и, еле сдерживая дыхание, зашептала:

— Ты… в самом деле, едешь домой к Майклу?

— Да, и что из этого?

— Боже, — воскликнула она, — ты хоть понимаешь, как это лестно, Пегги?

— Как это может мне польстить? Он — милашка, но всего лишь ещё один парень…

— Нет, совсем нет, — прервала меня Джонна. — Ты понимаешь, кто такой Майкл Блумфельд?

— Он не сказал мне свою фамилию, — сказала я, готовясь услышать нечто особенное.

229

— Ну, он супер–дудлик. И не только из–за своей музыки. Он интересен, как личность. И это настоящий комплимент тебе, Пегги. Не слышала, чтобы он хоть одну цыпочку пригласил к себе домой. Всем известно, что он предпочитает цыпочкам мастурбацию. И он большой… он большой знаток в этом, поверь мне.

Я поняла почему, уже у него дома в Мельничной долине, к сожалению уже после того, как он зацепил меня своими глазами и интеллигентностью. Он трахал меня почти всю ночь, и хотя у него стоял всё время как скала, он так и ни разу не кончил. По каким–то своим соображениям, ему нравятся женщины, с которыми он не кончает. Единственно, как он может кончить, сказал он мне, это с помощью руки.

Странно, но я не могла заснуть после всего. Я лежала и думала. Мне он понравился. Здорово понравился. Я могла бы даже остаться у Майкла на некоторое время. Он подходил мне во всём, что обычно имеют в виду Джанис и Кимми. И Джанис, уверена, не была бы против, потому что ей он тоже нравился, но она быстро сообразила, что ей самой поехать к нему смысла не было бы. Важнее в интересах Джанис было меня подложить под него — это меня несколько отдалило бы от Кимми. И самой Кимми понравилось бы, уж я‑то точно знаю, чтобы развились какие–нибудь отношения между мной и Майклом, потому что это был бы кто–нибудь иной, а не Джанис.

Такие вот мысли и новая моя влюблённость потеснили в моём сердце чувства к Сэму Эндрю, с которым я пыталась наладить контакт на протяжении вот уже более двух лет. К сожалению, ничего из этого не вышло. То оказалась единственной ночью, которую мы с Майклом Блумфельдом провели вместе в постели.

Вопреки поддержке Майкла, взаимодействие Джанис с ансамблем Squeeze Band быстро сходило на нет. 29 декабря в Мэдисон–Сквер–Гардене они сыграли вместе свой последний концерт. Ни о чём другом думать она не могла. Джанис, по большей части, по–матерински относилась к своим музыкантам. Даже ко многим питала нежные чувства. То была лучшая для неё часть года, когда она нашла в себе силы уйти из Старшего Брата.

230

И теперь, хотя каждый понимал, что всё кончено, ей понадобилось, по крайней мере, шесть месяцев после выступления в Гардене, чтобы распустить Squeeze.

У Джанис начались взаимосвязанные с этим проблемы в её сознании. Первые три месяца 1970 года мы стали тем, что обычно называется наиболее интенсивным периодом наших отношений, поскольку никогда ещё так часто мы не виделись и никогда прежде мы так сексуально активно по отношению друг к другу не вели себя. То было время, когда я почти разорвала с Кимми и переехала к Джанис. Близость наших душ была чрезвычайна, не считая редких плохих дней, неизбежных у очень близких людей, когда она выливала на меня все свои проблемы. Однажды ранним утром, лёжа бок обок в постели, после хорошей порции любви, она вдруг начала мне говорить, как много привычек она прибрела за свою гастрольную жизнь и как они пагубно сказываются на её профессионализме. Долгое время она не соглашалась с этим, но теперь всё больше и больше совершенно разных людей, с которыми ей приходилось работать, говорили ей, что одна из главных причин, почему её группа не играет вместе, заключается в ней самой, что она поёт не вместе. Что если бы она следила за собой (была бы «чиста»), то была бы в лучшей форме, лучшем состоянии, брала бы уроки пения — и этого вполне достаточно, чтобы решились все её проблемы.