протоиерей Александр Горский: Дневник

Ноября 27 дня. Поутру мне виделось, будто я пострижен в монахи. И несмотря на то, что О. Ректор, постригавший меня, отзывался с худой стороны о монашестве студентов вообще, я был очень рад своему новому состоянию и имел благословение от родителей. Хотя маменька и отклоняла со мною свидание, не знаю по какой причине, на два месяца, впрочем, почитая меня блаженным, приняли меня ласково. Замечательно, что и по пробуждении я радовался своим добрым чувствованиям и чувствованиям моих родителей. Господи! Скажи мне путь, в он же пойду?...

Декабря 8 дня . Кто там? Кто хочет говорить со мною? Кто говорит со мною? Одна ли душа моя, увлекаемая прежнею настроенностию, созидает для себя новые образы и передает их моему внутреннему чувству? Или мой добрый ангел, посланный и ко мне хотящему, ищущему, стремящемуся наследовати спасение, – беседует со мною в час нощного покоя, возбуждая меня ко свету грядущего Сиона? Нет! Сама душа моя говорит мне, что это голос небесного! Мне ныне виделось, будто мы, все студенты, собрались в залу для служения утрени. Когда нужно было петь: се Жених грядет… (как будто бы это было в Великий пост, в Страстную неделю): то все студенты с певчими пошли из залы вон и, продолжая петь оный стих, шли как будто… во сретение грядущего Жениха. Когда студенты, зажегши свечи, выходили из залы, я что-то замешкался, отыскивая какие-то стихи в церковных книгах, и после того, не зажегши своей свечки, потому что не надеялся сохранить ее горящею, пошел за прочими, но уже нагнал их далеко за монастырем. О, Господи! Сподоби меня сретить Тебя подобно мудрым девам! о, Господи! аще хощу, спаси мя; аще ли не хощу – спаси мя. Предвари – поспеши скоро, скоро; погибох.

25 марта. Едва только я встал поутру, как и оставил свою комнату. По просьбе С. Ф. 9я пришел к нему и пил у него чай, хотя несколько и против собственного желания; мне хотелось почтить праздник некоторым усечением своей самоугодливости, но вышло не то; я положил в уме своем по крайне мере вознаградить сие невоздержание моего хотения воздержанием языка, молчанием во славу Той, над которою оказалось столько чудес молчания, как выражается Высокопреосвященный Филарет, но и то не состоялось. Язык часто чесался, и я часто его мозолил. После чаю во время спевки вышли неудовольствия между товарищами, и я при случае не умедлил занять рассказом оных некоторых из своих товарищей, хотя и без худых целей. Во храме Божием стоял недостойно святыни, – Господи, прости мне! Кроме того, что разговаривал и смеялся – во время перехода с одного клироса на другой, с некоторым надмением изъявлял гнев на тех, которые по неосторожности не уклонялись с моего пути 10, – о, нетерпение, неравнодушие! Над проповедником шутил и неуместно, и несколько нескромно. После обеда был у Е. П. 11занимался чтением полемики архимандрита Иннокентия 12; пил чай; читали с декламациею проповеди студентов; делали друг другу замечания на счет произношения. Ему не нравится моя неровность в повышении и понижении голоса; сделал он мне замечания на счет самых моих проповедей, что оне, будучи исполнены более чувства, мало имеют основательности, что произношение последней моей проповеди пререкается мнениями товарищей. Разстались; дома я хотел заняться своею проповедию к цветной неделе, но сему воспрепятствовал Н. П. 13. С ним поговорили, хотя много и пустого, попели, наконец болтали и смеялись часов около двух. Вот неразсудительность! Сам жалуюсь, когда это время, весьма удобное для занятий, отнимает Инспектор 14для других, хотя и менее полезных занятий, а между тем столько времени провел совершенно без пользы для себя и даже со вредом к необходимой для меня собранности духа. После ужина был у Е. П. и читал проповедь отца Филарета 15, довольно пышную, мало назидательную, не живую и не мертвую, не холодную и не горячую. Это что называется ни тепла, ни студена, – имам изблевати тя! – Тут же случилось, что когда А. И. 16пришел объявить мне, что о. Инспектор назначает мне вместо краткого обзора сделать подробное изъяснение на 6 глав Даниила, я высказал свою досаду. Здесь Ефим Поликарпыч тихо, кротко, шутя, с добрым сердцем упрекал меня нетерпением, убеждая отвыкать от оного примером людей вспыльчивых и во время вспыльчивости много делающих худого.

23 мая . Вот когда я вздумал еще приложить несколько строчек к своему дневнику, который бы приличнее назвать месячником. Хочу записать разсказ слов Государя Императора блаженной памяти Александра Павловича. Когда он спросил одного из своих приближенных – какого-то генерала-лейтенанта: как ты думаешь, граф, когда я был истинным христианином? Граф отвечал: не знаю, Ваше Императорское Величество. Император сказал: в двенадцатом году. Тогда я то узнал, что самые сильные цари суть ничто без помощи и силы Божией. Когда я слышал уже, что Наполеон вторгается в пределы моей империи, то скорбел, что не мог противопоставить ему достойного вождя при всем множестве сил, какие обещала мне обширная Россия, и молился Богу, чтобы послал мудрого полководца. Мои молитвы были услышаны; мне дан был Кутузов; каждый почти курьер меня радовал его успехами. Наполеон был выгнан из России; я думал, что и дело России было уже кончено; вдруг умирает у меня Кутузов; дело Франции еще не было решено; я плакал и молился в своей палатке; Бог посылает мне Моро – личного врага Наполеонова; но и Моро убит. При Ватерлоо когда я вместе с ним и Платовым стоял и разсуждал, вдруг вижу, что Французы заряжают против нас троих пушку; указываю стоящим со мною. Платов говорит мне: что ж, Государь, удалимся. Но я сказал ему в ответ: если я виноват, то пусть меня наказывает Бог, и спокойно продолжаю свой разговор; уже вижу, что пушку уставляют прямо на нас; заряжают; вот падает ядро и Моро плавает в крови. Платов сказал мне: вот, Государь, виноватый пал; нам следует удалиться. Я вбежал в свою палатку и залился слезами; снова плакал и молился Богу о вожде. Меня приглашают на военный совет, – я не могу идти. Вдруг Прусский король присылает ко мне курьера с предложением, что Пруссия принимает сторону России, – и нашим полководцем стал Блюхер. Тогда ясно увидел я десницу Божию и благодарил моего Промыслителя.