Теодор Гладков - Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

В Нью-Йорк Яков вернулся в 1929 году и поселился с семьей (жена и сын прибыли сюда несколько раньше) в Бронксе, в рабочем кооперативном доме неподалеку от одного из парков…

…В заключение этой главы автор с сожалением должен сообщить читателю, что печальная судьба АИК «Кузбасс» постигла вскоре почти все сельскохозяйственные коммуны, созданные Обществом Технической Помощи Советской России.

Не вызывает сомнения, что опыт этих коммун должен был быть задолго до так называемого года великого перелома тщательно изучен (как и труды известных русских кооператоров и знатоков сельского хозяйства профессоров Николая Кондратьева и Александра Чаянова), а сами коммуны могли бы стать образцово-показательными, опорными предприятиями на селе. Сюда бы возить наиболее уважаемых сельских руководителей как на производственную практику. Глядишь, не надо было бы сгонять в колхозы силой, изымать запасы товарного зерна и даже семенного фонда у крепких хозяев с использованием вооруженных сотрудников ОГПУ и красноармейцев, а также оголтелых активистов из так называемых комбедов (комитетов бедноты), не требовалось бы ссылать на Север (большей частью на погибель) сотни тысяч «кулацких» семей, не пришлось бы вводить в мирное время спустя десять лет после окончания Гражданской войны карточки на хлеб и иные продукты, не умерли бы от искусственного Голодомора миллионы жителей Украины, южных областей России, Казахстана и других регионов страны [28] Были и другие, более отдаленные страшные последствия сталинской коллективизации и репрессий. Многие сотни тысяч бывших раскулаченных, а также их детей и иных репрессированных соотечественников, не простив ничего советской власти, добровольно в годы Великой Отечественной войны служили немцам в полиции, во власовской армии, да и самом вермахте… .

Увы, опыт коммун, построенных так называемыми американцами, а по сути, нашими же соотечественниками, волею судеб заброшенными еще до Первой мировой войны за океан, никому не потребовался и впрок не пошел. Сами эти хозяйства через несколько лет разорились. Часть коммунаров вернулась в США и Канаду, часть подалась на стройки первой пятилетки, а некоторые — особенно из сельской интеллигенции: агрономы, ветеринары, зоотехники, механики — были репрессированы как агенты американского империализма и вредители.

Как память об этом ныне почти забытом явлении осталась написанная давным-давно книга писателя Николая Смирнова <���Джек Восьмеркин — американец». Иногда по телевидению показывают снятый по этой книге одноименный игровой кинофильм.

Понятное дело, ни Яков Голос, ни энтузиасты возвращения на Родину и в кошмарном сне не могли предвидеть, чем завершится спустя всего несколько лет их благородное и весьма перспективное начинание…

Вернувшись в благословенные Соединенные Штаты, Голос не узнал страну. Нет, небоскребы в Нижнем Манхэттене не сдвинулись с насиженных мест, не обрушился в Ист-Ривер Бруклинский мост, гигантская статуя Свободы не обронила ни факел в правой руке, ни Декларацию независимости в левой…

То, что произошло в США на рубеже второго и третьего десятилетий XX века, изменило весь ход истории страны, сказалось серьезнейшим образом, аукнулось порой трагически во всем тогдашнем капиталистическом мире.

Рухнул миф о вечном и несокрушимом процветании, дарованном Америке едва ли не свыше. Самое это чарующее слово — «prosperity» — «процветание» приклеилось, как полагали многие, к Соединенным Штатам навсегда. На то, казалось, имелись все объективные основания, в это верили безоглядно и миллиардеры с Пятой авеню, и уборщики-негры грязных платформ нью-йоркской подземки.

В начале 20-х годов после периода послевоенной стабилизации в стране начался промышленный подъем. К 1929 году национальный доход США составлял почти 45 % от промышленного производства всего остального мира. К тому же за годы Первой мировой войны США из должника превратились в ведущего мирового кредитора.

Процветание объективно возникло и развивалось на основе научных и технических достижений, особенно заметно, даже опреде-ляюше, в новых отраслях промышленности: автомобилестроении, радио- и электропромышленности, химии, а также в дорожном строительстве.

Приоритетами молодого, энергичного и жестокого американского капитализма, знаковыми фигурами которого явились предприниматель Генри Форд и изобретатель Томас Альва Эдисон (оба выходцы из низов общества), стали: массовое производство, стандартизация, конвейерная система и — совсем непривычно для старушки-Европы — высокий жизненный уровень широких слоев населения. Логика простая: штучные, ручной сборки дорогущие «Роллс-Ройсы» могли покупать только царствующие особы, главы правительств — за казенный счет, банкиры уровня баронов Ротшильдов… Таких людей во всем мире насчитывались сотни, быть может, чуть больше тысячи, а может, и меньше. Ни о каком массовом производстве таких автомобилей не могло быть и речи. Следовательно, не могли существенно расти и доходы производителей, а это противоречило основным принципам капиталистического производства.