Теодор Гладков - Наш человек в Нью-Йорке. Судьба резидента

Звали нового знакомого гостя из США Рихард Зорге. Он принял от Якова удостоверение, заменяющее партбилет Компартии Америки, о чем выдал соответствующую справку на бланке секретариата Исполкома Коминтерна за своей подписью и печатью Коминтерна.

В семье сына Голоса Дмитрия (Мильтона) бережно хранится этот весьма примечательный документ.

«Коммунистические Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Интернационал Москва, 16 июня 1926 год. Секретариат

СПРАВКА Тов. Я. Н. ГОЛОС сдал свое удостоверение, выданное Гене-ральн. Секретарем /Коммунистической/ Уоркерс Парти Америки 21/ÎV1926 год за № 138 о принадлежности его к Амер. /Комм./ Уоркер Парти, в Секретариат ИККИ для разрешения вопроса о переводе его в члены ВКП/б/.

СЕКРЕТАРИАТ ИККИ (Зорге) (Печать ИККИ)».

Ни принявший в далеком 1926 году документ Рихард Зорге, ни сдавший его в обмен на приведенную выше справку Яков Голос, разумеется, никак не могли предвидеть, что спустя десятилетия войдут в историю тайных войн как советские разведчики «Рамзай» и «Звук».

…Завершив дела в ИККИ и получив членский билет ВКП(б), Яков Голос с семьей выехал в Кемерово. Здесь он проработал около года. Ему удалось несколько улучшить обстановку на комбинате, но ненадолго. Дни «Кузбасса» — не как крупнейшего промышленного предприятия, но именно как автономной (!) индустриальной колонии — были сочтены. По состоянию здоровья вынужден был оставить пост руководителя АИК Рутгере. Сменивший его советский инженер не смог или не захотел, а скорее всего, и не мог и не хотел найти общий язык и в прямом, и в переносном смыслах слова с коллективом иностранцев. Американцы начали один за другим возвращаться в Америку.

Но дело было не только в неудачном руководителе или кознях местных властей, которых коробили, а то и по-настоящему бесили самостоятельность и независимость приезжих рабочих и специалистов.

Подлинная причина таилась глубже. Предприятия, подобные АИК, не укладывались в сталинскую концепцию индустриализации страны. У вождя уже выкристаллизовывалась идея первой пятилетки. Если формулировать максимально упрощенно, индустриализация, по Сталину, базировалась на трех китах: коллективизации сельского хозяйства, фактически насильственной, с разорением сотен тысяч крепких, так называемых кулацких, хозяйств, принудительном труде сотен тысяч, а позднее и миллионов заключенных на крупнейших стройках, масштабной распродаже, порой по бросовым ценам, природных богатств и драгоценных произведений искусства, начиная от полотен Тициана из Эрмитажа и кончая ювелирными шедеврами мастерской Фаберже.

Большинство американцев к 1928–1929 годам, как уже сказано выше, покинули Советский Союз. Несколько десятков осталось, кто-то продолжал работать на комбинате, кто-то перебрался на другие предприятия. Оставшиеся приняли советское гражданство. Увы, почти все они в период Большого террора были репрессированы как «американские шпионы».

Одним из руководителей АИК и первым избранным мэром американского поселка был потомственный рабочий завода Генри Форда в Детройте Джон Тучельский. В 1927 году он переехал в Нижний Новгород, где стал работать на строительстве гигантского автозавода, основное оборудование которого, к слову сказать, было закуплено у того же Форда [25] Советское руководство сделало определенные выводы после ликвидации АИК. Впредь — никаких автономных предприятий! Иностранные инженеры и высококвалифицированные рабочие теперь приглашались в СССР на определенный срок лишь как наемные специалисты, так называемые спецы. , потом переехал в Ленинград, где работал на одном из электрозаводов. Тучельский женился на советской гражданке, жизнью был вполне доволен… В 1938 году он был арестован по стандартному для бывших иностранцев обвинению в шпионаже и скончался в тюремной больнице…

После фактической ликвидации АИК Яков Голос был отозван в Москву. ЦК ВКП(б) направил его на ответственную работу в партийное издательство политической литературы (Политиздат). Ему с семьей была предоставлена хорошая по тогдашним московским меркам квартира в так называемом первом доме-коммуне по Большой Коммунистической улице, 27, неподалеку от Андроньевской площади (тогда она называлась площадь Прямикова — в честь революционера и чекиста, погибшего в 1918 году в схватке с бандитами в Петровском парке).

В этом доме жило много работников Исполкома Коминтерна, в том числе деятелей коммунистического, рабочего и национально-освободительного движения в различных странах всех континентов.