Джули Кавана - Рудольф Нуреев. Жизнь [litres]

Рудольфу очень нравился культовый триллер Джеймса Тобэка 1978 г. «Пальцы», фильм, который вдохновил Жака Одиара на блестящий ремейк 2005 г. «Мое сердце биться перестало». Главный герой «Пальцев», которого играет Харви Кейтель, городской партизан и талантливый концертирующий пианист, одержимый Бахом, был еще одним примером мужчины, который постоянно мечется между противоборствующими сторонами характера. Герой «На виду», музыкант с короткостволом, казался почти таким же. Тобэк предложил Рудольфу роль виолончелиста, вовлеченного в международную террористическую ячейку. Так как Кейтель играл злодея, а девушку из Висконсина, ставшую топ-моделью, играла Настасья Кински, главные роли отдали профессиональным актерам, и таким же подходящим было назначение оператором Анри Декаэ, работавшего с Трюффо. Главной трудностью оказались диалоги. Рудольф уверял, что Тобэк сочинял для него реплики по утрам, пока добирался на такси до съемочной площадки. В результате его слова казались такими напыщенными и претенциозными, что зрители взрывались от хохота всякий раз, как он открывал рот. Он умолял «маэстро», как он называл Декаэ, снимать его так, чтобы он выглядел молодым и красивым, но на экране доминирует 22-летняя Кински, практически затмившая своего партнера среднего возраста. «Рудольф не видел фильма ни разу и не собирается, – сказала Мод Уоллесу. – Он всегда говорил это, даже когда снимался».

В середине 1980-х гг., когда в труппу вернулась Антуанетт Сибли, начав славное «бабье лето» в завершение своей карьеры, именно Рудольф настоял, чтобы она танцевала «Баядерку», чтобы вернуть ей уверенность в себе. «Он сказал: «Если сумеешь это сделать, ты сможешь все». Но надо было обладать истинной верой, чтобы поручить мне такую партию в 45 лет – вернуть мне то, что он впервые дал мне много лет назад. Это был поступок друга. Друга-артиста».

Непоколебимая Мюриэль Монкхаус, волонтер Красного Креста, приехала в Англию, чтобы стать подружкой невесты Мод, да так и осталась, став своего рода компаньонкой-жиличкой. Рудольф любил ее, потому что она всегда записывала на видео фильмы и программы, которые, по ее мнению, должны были его заинтересовать.

Роберт Трейси считает, что ярость Рудольфа была вызвана тем, что Дзеффирелли предпочел снять в фильме «Травиата» не его, а Васильева, что, впрочем, сам Дзеффирелли пылко отрицает.

Желая сохранить связь с миром балета, Франк открыл предприятие по пошиву балетных туфель. В наши дни это компания «Санша» по производству балетных аксессуаров, завоевавшая всемирный успех.

Когда директором стал Роберт Денверс, Рудольф посоветовал ему первые несколько лет не ставить никого, кроме Петипа, Бурнонвиля и Баланчина, добавив: «Если они сделают это, они готовы ко всему. Такой должна быть твоя программа, и только потом можешь приступать к модерну».

Иветт Шовире, муза Лифаря, создавала роли более чем в двенадцати его произведениях. Клод Бесси, директор школы Парижской оперы, продолжал считать Лифаря «моим наставником, моим духовным отцом», а Клер Мотт принадлежала к числу его «обожательниц».

Это «вечернее происшествие» произошло после гастролей «Национального балета Марселя» в Метрополитен в июле 1983 г. Рудольф, который был приглашенной звездой вместе с Натальей Макаровой, приехал в последнюю минуту, не оставив себе достаточно времени для того, чтобы выучить роль Квазимодо. Сам спектакль оказался плачевным – «Рудольф импровизировал», говорит Рене Сирвен, подразумевая, что танцовщик издевался над ролью. «Он не любил, когда его уродовали». Усугубив оскорбление, Рудольф затем отказался вывести Пети на сцену на поклон. («На самом деле об этом забыла Наташа, – говорит Джейн Херманн. – Но Ролан во всем обвинил Рудольфа. Он сказал, что Рудольф изгибался в поклонах, что было совершенно неверно».) После спектакля, на приеме у Херманн, Рудольф, сидевший рядом с Мартой Грэм, громко окликнул Пети, приказав ему подойти и поздороваться с ней. «Обозленный и надутый» Пети отказался. «Наконец Рудольф встает. Он говорит: «Мать твою, иди сюда, или…» – и Ролан отвечает: «Раз ты так говоришь со мной, я забираю все свои балеты из Парижской оперы».

Что ново, то мило (фр.).

В 1929 г., вскоре после того, как Баланчина выбрали балетмейстером Парижской оперы, он заболел пневмонией, и возглавить труппу попросили Лифаря. «Когда он вернулся, дверь оказалась закрыта, – сказал Рудольф. – Его не хотели пускать». В 1947 г. Баланчина приглашали туда балетмейстером; он бы задержался в Париже, если бы мог делить время между Парижем и Нью-Йорком. Но, по мнению Бернара Тапера, «Баланчин очутился в центре интриги, сплетения многочисленных заговоров. Приверженцы Лифаря не теряли бдительности».