Джули Кавана - Рудольф Нуреев. Жизнь [litres]

Когда труппа Бежара приехала в Лондон, Рудольф пригласил Мению, Хорхе и Сюзанну Фаррелл на Файф-Роуд, где Марго, которая много слышала о Мении, встретила ее с особой теплотой. «Она была чудесна и говорила со мной и Хорхе по-испански».

Представление, которое, как вспоминает Бари, было «как представление дикого зверя. Это было противоположностью того, что он делал с Малером».

Вскоре Уоллу предстояло достичь величайшей цели Рудольфа: исполнения классических ролей, «заточенных» под его талант. Кеннет Макмиллан первым задействовал силу танцовщика как актера, разглядев под его от природы светлым сценическим образом темное подводное течение и позволив ему полностью самовыразиться в «Майерлинге» – первом западном балете в трех действиях, когда-либо созданном для мужчины.

На его 35-летие танцоры в отместку приготовили ему шуточный подарок, который с трудом вынесли на сцену – украшенный драгоценными камнями и отороченный мехом танцевальный пояс, изготовленный главным костюмером.

Рудольф попросил Юрока включить в программу гастролей что-нибудь современное и собирался устроить пробный дебют в Балтиморе в октябре до премьеры в Нью-Йорке.

На самом деле они довольно быстро нашли общий язык: оба были умны и обладали незаурядным чувством юмора. «На самом деле они были больше связаны внутренне», – считает Алдоус. И хотя Хелпман, бывший благородный танцовщик труппы «Сэдлерс-Уэллс», олицетворял старомодного кавалера и мима, тип, который Рудольф презирал, у двух протеже де Валуа и самых знаменитых партнеров Марго было много общего. Они больше, чем другие танцовщики того времени, сделали для популяризации искусства балета.

Сток отомстила. В то время как она находилась на съемочной площадке, пропали ее дорогие часы, и она заявила о пропаже в полицию. Рано утром следующего дня ей позвонили из полиции домой. «Я еще не проснулась, и когда они спросили, не подозреваю ли я кого-нибудь, я полушутя ответила: «Рудольфа Нуреева». Позже я слышала, что на съемочную площадку приехали два полицейских, чтобы допросить его». Сток, которая подала заявку на вступление в труппу «Национальный балет Канады», следующего «порта назначения» Рудольфа, слышала также, что, когда директор, Селия Франка, спросила Рудольфа, знает ли он Сток, он, ни секунды не колеблясь, ответил: «Бери ее». – «Я подумала, что это фантастика».

По словам Джона Персивала, Рудольф совсем не радовался тому, что озвучание провели в его отсутствие. «В следующий раз буду знать, – сказал он. – Недостаточно снести яйца, надо еще их высидеть».

Настроение Рудольфа не улучшилось после анонимной записки, в котором его предупреждали, что скоро он получит бомбу в конверте. Через несколько дней ему действительно доставили пакет, но там были всего лишь фотографии и записка. Снимки прислала одна особа, которую Рудольф потом называл «сумасшедшей ирландкой». Эта поклонница, как и многие другие, убедила себя в том, что Рудольф влюблен в нее. Она причиняла звезде больше всего хлопот из-за способности всюду находить Рудольфа, и как бы часто он ни менял номер телефона, ей каким-то образом всегда удавалось узнать новый номер. Звонки резко прекратились после того, как к женщине пришли представители Скотленд-Ярда, встревоженные угрозой бомбы, «и напугали ее до полусмерти».

Комната очень кстати носила название Голубой из-за голубого ковра и обоев с рисунком «турецкие огурцы». У анимированных фигурок были головы мужских кинозвезд, наложенные на фотографии голых силачей – «как бумажные куклы, которые трахают друг друга». Когда Уоллес как-то утром спустился к завтраку, он увидел вырезку на кухонном шкафчике. «Должно быть, она вылетела из окна и ее подобрала Клер. Она не сказала ни слова. А когда я рассказал об этом Найджелу и Мод, они ответили: «Ни о чем не беспокойся. Клер раньше служила горничной в «Георге V» – она навидалась всякого!» После ужина на Файф-Роуд Уоллес показывал Гослингам законченный фильм на фильмоконтрольном аппарате в проекционном зале, который он взял напрокат, сочтя, что работать над ним дальше слишком «неприятно». Как написал в дневнике Найджел, мультфильм Уоллеса был «оч. оригинальным, в нем чувствовался настоящий стиль, но он был откровенно гомосексуальным порно. Я боюсь, что использование головы Брандо станет настоящим камнем преткновения».