Александр Петрович Колотов - Из рукописей моей матери Анастасии Николаевны Колотовой. Книга 1

Хоть бы с работой было у Сергея все благополучно. Правда, он и тут успокаивает:

«По-моему, меня уважают и товарищи по работе, и командование. Все вопросы, связанные с моей работой, ты можешь выяснить, написав письмо по адресу: «Севрыбхолодфлот, сменный экипаж №.1. Первому помощнику капитана». Он у нас отвечает за политическое и моральное состояние членов экипажа. Мне даже хочется, чтобы ты написала моему командованию и получила ответ, а то мне почему-то кажется, что ты не веришь моим словам».

Что правда, то правда. Раз, второй обманул, на третий доверия уже нет. Впрочем, написанному о работе я пока верю. Тут сын меня ни разу не обманул. В воспитании трудолюбия мы оба с мужем были примером для своих детей, и потому оно прочно вошло в их жизни. Что же касается других сторон. Не было единодушия во многом между мной и мужем. Потому и вкрались в детей разные взгляды на жизнь, на отношение к женщине и семье.

Самым знаменательным событием в жизни нашей семьи явилось поступление Толи в аспирантуру. Ни Дерюгин И.П., ни Вараксин И.И. не забыли своего подопечного. Вовремя сообщили они сыну, какие документы надо приготовить для поступления в аспирантуру, куда и когда их сдать. Был сообщен и план реферата, который надо было написать, и время сдачи его и экзаменов. Толя успешно сдал экзамены (агрохимию и историю КПСС на «5», английский язык на «3») и был зачислен в аспирантуру при Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Был еще взят один рубеж сыном в своей жизни.

«Но вы, в общем-то, не переоценивайте мои способности: требования здесь явно не соответствуют академии. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление», — писал сын с присущей ему скромностью после сдачи экзаменов по агрохимии и истории КПСС.

А может быть, это и действительно так?

Вот и в нашей семье один из детей встал на необычный путь — путь прямой подготовки к научной работе. К нашей гордости, это мог сделать всего третий выпускник поселковой школы за всю историю ее существования.

Такого ни в моей родне, ни тем более в семье мужа не было. И не потому, что не было среди нашей родни способных людей. Просто условия жизни были таковы, что не давали возможности найти себя, проявить и развить свои способности в полную силу. Разве могли, скажем, мои родители помогать мне, если бы я решила найти ВУЗ по своему призванию и учиться там? Сейчас совсем другое дело, и я уже могу помочь своим детям определиться в жизни, найти свое место. От души радуюсь тому. Не знаю, даст ли Толя что-либо новое и существенное для науки, но он трудолюбив, аккуратен, прилежен, абсолютно честен, самостоятелен в суждениях, и может быть, что-то и даст. Не хватит сил — будет также старательно работать на любой работе без всякой зависти к другим, более удачливым в науке.

После сдачи экзаменов сын заехал домой. Встретились со своим другом Возжениковым Николаем и решили вместе сходить в лес.

— Мы только посмотрим, что там делается. Может, ток найдем и послушаем глухаря, — объяснил сын цель своего похода.

Я знала, как он любит лес, и потому не протестовала, но предупредила:

— Вы только там не вздумайте стрелять. Охота же запрещена в весенне-летний период. Да и вообще в лесу весной нечего делать. Только дичь пугаете своим присутствием.

— Не очень-то обращает она на нас внимание.

Вернулся Толя поздно вечером и выложил на стол убитого селезня.

— Ну вот, все-таки стреляли. Ну, как вам не стыдно браконьерить? — начала упрекать сына.

— Какое же это браконьерство, мама, — оправдывался он.

— А что, по-твоему, охотится в запрещенное для охоты время не браконьерство? Вот осенью разрешают охоту, так и стреляй, сколько тебе надо.

- Меня осенью не будет здесь.

— Значит, всем запрещено охотиться, а тебе можно разрешить сделать исключение, да? Только потому, мол, что меня осенью не будет. Так? — наступала я на сына.

— Ну что ты пристала к нему с этой охотой, — встал на защиту сына отец. — Подумаешь, важность какая, убил селезня. Не утку ведь, селезня.

— Ну и что, что селезня. На всех запрещено в весеннее время охотиться. И ты это знаешь не хуже меня. Почему-то не пишут же — на уток, мол, охотиться нельзя, а на селезней можно, — отстаивала я справедливость своего упрека сыну.

— Ну, понесла, — махнул рукой на мои доводы муж.

Я тяжело вздохнула. Вот всегда так, всю жизнь, встаёт на защиту детей, когда требуется общее осуждение.

Не знаю, что бы получилось из наших сыновей, не будь бы моей твердости и настойчивости. Только благодаря ним мне удавалось все-таки доказывать справедливость своих требований. Но как это было трудно!