Виталий Николаев - Танины тополя

Наверное, ты, читатель, слышал уже о подвиге Тани Барамзиной, зверски замученной гитлеровцами в июле сорок четвертого года.

На имя Таниной матери приходят десятки писем со всех концов страны. Ученица костромской школы Шура Столбикова пишет:

«Я хочу как можно больше знать о Вашей бесстрашной дочери. Имя ее останется у меня в памяти на всю жизнь. Такой дочерью, Мария Митрофановна, можно гордиться. Большое-большое спасибо Вам за Таню».

Молодая работница из Мурманска Рая Каштанова вместе с подругами восхищается подвигом Тани Барамзиной.

«Каждый из нас подумал, — пишет она, — как бы он поступил на Танином месте. Наверное, точно так же. Ведь Таня отдала свою жизнь за свой народ, за то, чтобы на нашей земле было счастье. И такая жизнь настала. Жаль, что Таня не дожила до этих дней, но мы, молодое поколение, всегда будем помнить таких, как Таня, походить на них и в мирном труде отдавать все силы и знания, чтобы еще лучше жилось нашим людям».

Если тебе, читатель, случится когда-нибудь приехать в Глазов, — завтра или через десять лет, суть не во времени! — приди с букетом живых цветов в Парк культуры и отдыха. Таня встретит тебя в лихо заломленной набок фронтовой пилотке, из-под которой кудрявится-вьется прядка пепельных волос, в накинутой на плечи походной плащ-палатке. Такой помнят ее боевые друзья. Такой запечатлел ее в бронзе скульптор.

А когда ты приедешь в Пермь, выбери время, побывай в Шпальном поселке. Здесь в кругу зеленых кустарников и деревьев уютно расположилось одноэтажное, аккуратно обшитое досками здание детского сада № 90. Многое тут осталось таким, как прежде: серая калитка с потемневшей от времени щеколдой, крыльцо с пятью ступеньками, терем-чердачок с узким вытянутым оконцем, четыре белых трубы на крыше по обе стороны теремка… Разве лишь новая поросль детишек наполняет двор веселым щебетанием да топольки, некогда посаженные воспитательницей Татьяной Николаевной под самыми окнами, стали высокими и стройными.

Словно три богатыря растут, касаясь листвою друг друга, Танины тополя. По весне роняют они на землю легкие пушистые серьги. Налетит ветер, подхватит пушинки — тут уж начнется метелица. Пух садится на плечи, путается в волосах, щекочет в носу. Дети визжат от радости, сгребают пушинки ладошками, подбрасывают вверх, а ветру того и надо — только дай похороводить с тополиным пухом.

В кабинете заведующей детским садом висит на стене большой портрет героини.

— Татьяна Барамзина воевала с фашистами! — гордо скажет какой-нибудь вихрастый парнишка, постарше своих приятелей.

Конечно, эти ребята не знают, что такое война. О ней рассказывают им воспитатели.

А Танины воспитанники помнят войну. Помнят, как трудно жилось, как плакали матери и сестры, теряя мужей и братьев, — все это отпечаталось в их памяти на всю жизнь.

Мы стоим под тополями с молодым инженером Лией Ивановной Калашниковой.

— Смотрите, — говорит девушка, показывая на верхушки деревьев, — лет на пять меня моложе, а какие громадные. Я хорошо помню, как мы помогали Татьяне Николаевне сажать топольки. Первый саженец посадила она сама, показала нам, как это делается. А потом и мы взялись за лопаты.

Лия подошла к зеленой ограде, задумалась. Я заметил, как потемнели ее глаза.

Подул ветерок, зашелестели листья. Мне показалось, что девушка прислушивается к тихому перешептыванию тополей, по-своему рассказывающих о той, кому они обязаны своим рождением и жизнью…

О Герое Советского Союза Татьяне Барамзиной в Удмуртии слагают стихи и песни. Ее имя — синоним мужества.

Я хочу вместе с тобой, читатель, пройти по всей жизни Барамзиной, жизни короткой, но очень светлой. В этом поможет нам благодарная память людей, живших рядом с ней, воевавших с ней бок о бок и оставивших ее в своем сердце как вечно живую.