Мария Эстрем - Дневник «русской мамы»

Передавая свои записи для печати, Мария Эстрем сказала: «Не нужно называть это книгой. Я просто хотела своими словами рассказать о жизни наших союзников — русских военнопленных, которых жестокая война забросила в Норвегию, и о нашей скромной помощи им. Если мой бесхитростный рассказ вызовет внимание советских читателей, я буду счастлива. Может быть, мой дневник прочтет и кто-нибудь из бывших военнопленных, томившихся в лагерях вблизи Ос. Пусть это будет для них приветом от „русской мамы“».

Шла последняя неделя октября 1942 года. Осенний ветер уже гнал тяжелые волны по озерам, колотил рыбачьи лодки об осклизлые причалы Медвежьего фиорда. Холодный туман сизым дымом висел над холмами, окружающими Ос. Наш домик, недавно еще весь опутанный плющом и вьюнками, оголился. Скоро подойдет зима, а с нею и рождество — самый красивый и самый любимый в Норвегии из всех праздников. Какая веселая суета обычно поднимается за несколько дней до рождества! Хозяйки с утра пекут кексы, рыбный пудинг, зажаривают традиционный окорок, ребятишки украшают елку и ждут подарков от добрых рождественских гномов… В этом году все будет иначе. Идет война, уже прошло два с половиной года с тех пор, как немцы пришли на нашу землю. И наш маленький Ос кишит этими зеленомундирниками да местными хирдманнами — квислинговцами [1] Хирдманны — члены военных отрядов, созданных предателем норвежского народа В. Квислингом по типу гитлеровских штурмовых отрядов. ( Примеч. переводчика ). .

Люди остерегаются говорить лишнее: сколько уже угодило в Грини [2] Грини — местечко в 30 километрах от Осло, где во время войны гитлеровцы устроили концлагерь. ( Примеч. переводчика ). или увезено в Германию за неосторожные разговоры. Тем не менее городок переполнен слухами. Один из них давно занимает вас всех. Говорят, что скоро немцы должны пригнать в наши края русских военнопленных. В Хаугснессе, в получасе ходьбы отсюда, уже обнесено колючей проволокой место для лагеря.

И вот вечером 25 октября ко мне прибегает сынишка наших соседей и сообщает, что завтра в Ос прибывают баркасы с первой партией пленных. В этот день, о чем бы ни говорили мы, разговор всегда возвращался к русским. Какие они, что это за люди? До войны я кое-что читала и слышала о России, а сейчас до нас доходят слухи об их отважной борьбе против немцев. В общем-то у меня было довольно смутное представление об этой большой и далекой стране и ее народе. Фашисты и наши наци уже давно кричат, что «русские — это неполноценный народ, раса рабов». Но чего же иного еще ждать от этих молодчиков, рвущихся завоевать весь мир…

С утра 26 октября мы с мужем и Якобом, младшим сыном, стоим на перекрестке, неподалеку от кладбища, и ждем. Вот показалась колонна. Вначале я ничего не могла рассмотреть из-за конвоиров, плотно окружавших пленных. Но вот вся колонна остановилась около бензиновой колонки Тведта. То, что я увидела, я не забуду никогда! Изможденные до ужаса лица, лохмотья еле прикрывают посиневшее, истощенное тело. Много больных и раненых, их бережно поддерживают товарищи. Здесь и молодые и пожилые люди. Больше всего меня поразили их глаза. Мертвые, ничего не выражающие глаза людей, которым уже немного осталось жить. Именно эти глаза дали толчок всему, что постепенно накопилось во мне: помочь, помочь этим несчастным людям во что бы то ни стало!

Тем временем конвоиры с криками и руганью пересчитывали пленных. Немцы постоянно сбивались со счета, тогда в ход пускались кулаки и приклады. Наконец проверка была закончена, и колонна живых призраков вновь тронулась в путь. Пленные брели группами, со всех сторон окруженные солдатами. Я незаметно следовала за ними.

В Хаугснессе пленных загнали в барак-времянку, построенный еще до войны. Барак этот — 20 метров длиной и 12 шириной — рассчитан на 60–70 человек. Пленных же было 230. Барак уже давно покосился, резкий ветер продувает его со всех сторон. Внутри немцы устроили нары в три этажа, покрытые соломой. Здесь-то и должны томиться русские пленные.

Говорят, что многие из пригнанных в Ос пленных раньше сидели в концлагерях Германии и Польши. Дни пребывания там были сплошным кошмаром для них. Сейчас, конечно, их занимает одна мысль: что уготовано им в Норвегии, удастся ли им найти сочувствие и поддержку у норвежцев?