Мария Батлук - О, мой год! Дневник русской Бриджит Джонс

© Мария Батлук, 2018

ISBN 978-5-4493-6881-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Только прошу, не начинайте мне ничего говорить про «капитанскую дочку». Я слышу это на протяжении всей жизни. Это как продавцы готовятся каждый год после 31 декабря выслушивать от покупателей шутки про прошлогодний хлеб.

Ну, да. Я действительно полная тезка пушкинской героини – Мария Ивановна Миронова.

…Дочь коменданта Белогорской крепости. Самая обычная на первый взгляд девушка. Швабрин говорит о ней как о «совершенной дурочке», мать называет ее «трусихой», да и Петр Гринев не находит в ней поначалу ничего привлекательного. Но с каждой главой читатель может убедиться, что Маша мудра, справедлива, великодушна и принципиальна. И именно она спасает Гринева из-под ареста.

Урок литературы окончен. На этом довольно.

Хотя, иногда мне кажется, что-то общее между нами есть. Хотя бы взять тот факт, что пушкинская Маша жила довольно замкнуто и одиноко, женихов в их деревне не было…

Я ничего не загадала. Ничего! Мы скакали, улюлюкали, как ведьмы на горе Блоксберг в Вальпургиеву ночь. Так поступил весь женский состав нашей семьи: я, мама, старшая сестра и наши с ней дочки. Но они загадали. А я – нет. А потом мы вышли на улицу, свое платье до пола цвета пудры я завязала узлом с обратной стороны колен, и мы оглушительным визгом комментировали салюты и фейерверки соседей.

Скорпи. Принц. Вуфи. Степа. Беляш. Кефирчик. Шортик. Кулек. Кусок. Пушок. И даже Орест Хитрук. До сих пор выбираем имена нашему котенку. Его принес Верочке Дед Мороз.

Верочка – моя дочь. Ей шесть.

Хитрук? Это любовь всей моей жизни.

Та самая, которая случилась в моей жизни после того, как я вышла замуж, родила, развелась и поклялась не любить никогда. Только из-за него я уехала на пару лет с Верочкой из нашего маленького города в большой, чтобы разорвать с ним все связи. А когда он уехал из маленького города в другую страну, я смогла вернуться обратно.

– Понятно, очередной «кошак», – сказала мама, услышав перечисление имен.

С утра с остервенением мыла пол. Уронила елку, точнее эту дурацкую сосну. И зачем только Иван Царевич ее принес? Ваня – вполне приличный парень, с которым я рассталась накануне Нового года.

…

Катались на горках на городской елке. Предстоит поход с поздравлениями к бабушке. К моей маме привязался мужик, когда мы шли к ней. Дальнобойщик. Признавался ей в любви.

Верочка уничтожает свиной окорок с чесноком и перцем. Чистейше говорит букву «р» – золото мое!

Днем было беспощадное ощущение ничего-не-ожидания. Что я жду теперь? Это всегда так. Это начало года. Эта никчемная мишура и новогодние гирлянды в магазинах до марта. Чего ждать? Какого чуда? Новой книжки? Свидания? Вечеринки? Мужчины? Хитрука, полного решимости и прозрения? Чего?

Мне некому рассказать свой день. И я уже не уверена, что у меня осталась потребность рассказывать его.

Как я буду выносить из квартиры эту сосну? Она уже два раза падала на меня, один из них – во сне. Ваня, к чему ты вообще был в моей жизни? Я знаю, сама просила: «Покрой землю снежком, а меня – женишком». И где я вычитала такое? «Женишок» – ему подходит на тысячу процентов. Когда я спросила его: «Надолго ли он в принципе в моей жизни?», он ответил загадочно:

– Пусть это будет для тебя сюрпризом… – и поиграл бровями.

В глазах его отразились обручальные кольца, как доллары у Скруджа Макдака, а в ушах у меня грянул марш Мендельсона. Вечером меня вырвало. И я решила поскорее расстаться с ним по добру, по здорову и больше не заказывать женишков русскими народными поговорками. Ну, а ему-то это было зачем? Круговорот отдачи моральных долгов? Ох, и задолжал ты мне, Хитрук… Ты скопил огромный долг, который отдавать придется уже не мне, а другой… Другим… И да повернется у меня язык произнести слово «Женщинам». Это ужасно. Хотя прошло с момента нашего расставания четыре года.