Вадим Абдрашитов - Портрет поздней империи. Андрей Битов

Вдохновленный своей новой красотой, я начал бурную окололитературную деятельность в Петрозаводске. Вместе с нашим карельским мэтром, поэтом Маратом Тарасовым удалось заручиться моральной и материальной поддержкой ректора университета Виктора Николаевича Васильева и директора кондопожского бумкомбината Виталия Александровича Федермейссера, который сам писал неплохие стихи. Так организовались литературные «Университетские встречи», которые продолжались около семи лет. За это время удалось пригласить в Карелию с выступлениями лучших писателей России. Просто перечислю имена: Фазиль Искандер, Владимир Маканин, Евгений Евтушенко, Александр Кушнер, Олег Чухонцев, Римма Казакова, Игорь Шайтанов, Андрей Волос, Павел Басинский, Алексей Варламов. Общение с этими могучими стариками и мужчинами среднего возраста было радостным, интересным, полезным. Полные залы восторженных читателей собирались в Петрозаводске и Кондопоге.

Одним из первых мы пригласили Андрея Битова. Он приехал вместе с Катей Варкан, писательницей и куратором Новой Пушкинской премии. Сразу начал радовать своими парадоксальными шутками, свободой поведения, мудростью выступлений. На официальный прием у главы Республики Битов пришел в мятом парусиновом пиджачке и художественно выделялся среди галстуков и строгих костюмов. Я сразу завел себе такой же пиджачок. На выступлении в университете заворожил студентов и преподавателей извилистым, словно у вальдшнепа, полетом мысли, не допускающим даже возможности встречного выстрела. После, за ужином, сказал хорошо возбужденному и витающему в эмпиреях Марату Тарасову: «Мы писали, мы писали, наши пальчики устали…» И тот сразу вспомнил, что забыл передать ему конверт с гонораром. А потом, когда мы заехали в деревню, где я начинал строить свой дом, подарил совершенно случайно оказавшуюся у него книжку «Дачная местность». Автограф написал такой: «Дмитрию Новикову от молодого (26 лет) автора в тему…»

Последним пунктом визита был Валаам. Мы пришли туда утром на «комете», сходили в храм, погуляли по острову. На обед нас пригласил главный трапезничий монастыря отец Мефодий. Родом он был из Черногории, по-русски говорил очень хорошо, но шепотом несколько раз переспросил меня, в чем значение и величие Битова для русской литературы. Прием был очень скромный — коньяк, вино, сухофрукты. Дежурные вопросы и улыбки. Андрей Георгиевич посмотрел на все это и говорит:

— А можно я прочитаю свое стихотворение про Сретение?

— Конечно, Андрей Георгиевич, — милостиво разрешил отец Мефодий.

Битов поднялся и прочитал.

Отец Мефодий очень возбудился:

— Друзья, сейчас вы полчасика погуляете, а мы накроем столы. Будем общаться, обедать, выпивать, спорить! Мы обязательно должны продолжить общение!

— Но у нас обратная «комета» через полчаса, — Битов поглядел хитро.

— Ничего, у нас для вас есть патриарший катер!!!

Мы летели на катере над вечерней летней Ладогой. Все молчали. Каждый думал о своем, а может быть об общем — такая уж вокруг царила красота белой северной ночи. Один лишь я, отягощенный мечтами о написании романа, корыстно размышлял над вырванным у Битова ответом на вопрос, как он перешел от рассказов к роману. «А никак, — ответил Андрей Георгиевич, — просто стал длиннее писать».

Сейчас, когда его уже нет, задумаешься иногда, где, у кого найти так необходимые современной литературе битовские качества — свободу и честь? И не находишь порой. И отчаиваешься. А потом додумаешься до того, что и не нужно ни у кого искать. Потому что сам Битов никуда не уходил…

© В. Нузов

Он родился в Ленинграде, в приснопамятном 37-м году. Успел пожить в осажденном городе, был блокадником. Окончил Горный институт, но первые опубликованные рассказы привлекли внимание известной ленинградской писательницы Веры Федоровны Пановой. Высшие литературные курсы в Москве сделали его одним из многих советских людей, метавшихся между двумя столицами.

…Никто так точно не описал моей первой несчастной влюбленности, как он.

Это были его «Дни человека». Потом я прочитал едва ли не все, что он написал: «Пушкинский дом», «Уроки Армении», «Улетающий Монахов», «Семь путешествий»… Ставлю многоточие, потому что любой его текст − кладезь мудрости, пример высочайшей требовательности к себе как писателю. Не побоюсь громких слов, назвав его классиком современной русской литературы… О многом говорит присужденная ему в девяностые годы ушедшего века Пушкинская премия…