Хаим Бермант - Влиятельные семьи Англии [Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны]

Но были и такие Сассуны, которые довольствовались более скромным местом в обществе.

Когда Сассун Давид Сассун из Эшли-Парка упал замертво в фойе отеля «Лангем» в 1867 году, он оставил вдову, двоих сыновей и дочь.

Первый сын счастливо или по меньшей мере удачно женился на Луизе Гинцбург, дочери барона Горация Гинцбурга, русского дворянина германского происхождения, который к тому же оказался и евреем.

Второй сын Альфред женился на иноверке. Его жена Тереза Торникрофт была симпатичной, уравновешенной англичанкой из хорошей семьи, но это не утешило его мать, которая была вне себя от горя. Подобные мезальянсы пока еще нечасто случались даже у Ротшильдов. Для Сассунов же они были неслыханны. Она ругалась, рыдала и в порыве неистовства побежала в синагогу и перед открытым ковчегом прокляла сына, его невесту и их детей. Альфред, заявила она, отныне для нее мертв, и она не позволит произносить в своем доме его имя.

Через несколько лет, однако, сестра Альфреда последовала его примеру и вышла за Фредерика Бира. Только она сделала и еще один шаг. Альфред заключал брак в регистрационной конторе, Рейчел же обвенчалась в церкви.

Фредерик унаследовал 20 тысяч в год от отца и несколько газет, включая «Обсервер». У него всегда было слабое здоровье, и во время брака он страдал неизвестной болезнью, в которой позднее распознали первые признаки паралитического слабоумия.

Рейчел взяла на себя управление «Обсервером» и в 1893 году купила «Санди таймс» и управляла ими, как двойной упряжкой, пока едва не разбила. Это была воспитанная, хорошо образованная, чрезвычайно умная женщина, но с больным мужем на руках, так что и одной газеты было бы вполне достаточно. Руководить сразу обеими оказалось невозможно, а когда Фредерик в конце концов упокоился в 1903 году, она лишилась рассудка и была помещена в психиатрическую лечебницу, где и умерла в 1927 году.

История Альфреда менее трагичная, но тоже не совсем счастливая. Страстная любовь, которую он питал к Терезе, продлились недолго, как будто проклятия его матери не прошли даром для них обоих. После многих ссор и взаимных упреков он в конце концов бежал с лучшей подругой Терезы и нашел с любовницей то счастье, которого ему не хватало в браке.

Он оставил жене небольшой сельский дом среди невозделанных полей, содержание, хотя и значительное, но небольшое по меркам Сассунов. У них было трое детей: Майкл, Зигфрид и Хамо. Майкл эмигрировал в Канаду и стал ремонтником на заводе по изготовлению рыбных консервов. Хамо погиб в Галлиполи. Зигфрид позднее прославился как поэт.

Зигфрид воспитывался в доме матери в Уилд-оф-Кент, вдали от барочных дворцов своих кузенов, и там в его душе запечатлелись картины, которые он отразил в стихах в последующие годы: поля хмельника и сады, густые заросли и зеленые луга, охотники и гончие, топот копыт на пружинящей земле: «Воспоминания в воспоминаниях; эти красночерные и черно-коричневые всадники сегодня возвращаются ко мне незваными, принося с собой запах зимней свежести с лесов и полей».

Читая Зигфрида Сассуна, можно понять, насколько его кузены отгородились от реального мира и реальных людей и сколько они упускали.

5 июля 1902 года среди обычного потока банкиров и брокеров в Нью-Корте лорд Ротшильд приметил необычного персонажа, высокого, прямого, с черными волосами, темными пронизывающими глазами и густой черной бородой – величественную фигуру с внешностью ухоженного пророка. Это был доктор Теодор Герцль, президент Всемирной сионистской организации.

Герцль был высококультурным венским евреем, блестящим журналистом, романистом и драматургом, обаятельным и талантливым любителем в литературе, который далеко ушел от своего еврейского происхождения и со временем вовсе исчез бы из народной памяти, подобно многим его венским друзьям и современникам.

В Вене, как и во всей Центральной Европе, буйствовал антисемитизм, и какое-то время Герцль обдумывал идею массового перехода в христианство в качестве решения еврейского вопроса. Однако в первую очередь он возлагал надежды на социальный прогресс. Издевательства, переживаемые евреями в Восточной Европе, можно было объяснить русским варварством, а враждебность к ним в Центральной Европе – германским консерватизмом. Но если обратить взгляд на Запад, на Францию и Англию, то там можно увидеть евреев, которые мирно уживались с соседями, поднимались до высоких постов и неплохо преуспевали. Блага, доступные евреям сегодня в Англии и Франции, будут доступны евреям в Германии завтра, а евреям России – послезавтра. Во всяком случае, так он считал.