Иван Франтишев - Слава героям

— Отлично, Володя! Наши танки пошли. Теперь…

Сергеев не договорил. Возле орудия разорвался снаряд. Горячая волна воздуха швырнула Николаева в сторону. Он перелетел через правую станину пушки и упал на песок.

Владимир приподнялся на колени. Боли не чувствовал, только кружилась голова и монотонно звенело в ушах. Осмотрелся. Пушка стояла, ткнувшись стволом в землю. Возле нее никого не было. На дороге громыхали танки.

— Сашка!.. Сашка!.. — позвал он.

Никто не отозвался. Предчувствуя недоброе, он вскочил и кинулся к разбитой пушке. Возле неглубокой воронки увидел мертвых товарищей и среди них Сергеева. Несколько секунд Владимир оторопело стоял возле командира, потом бросился к соседнему орудию. Здесь тоже был убит весь расчет, но пушка осталась цела.

Наводчик решил в первую очередь засечь орудие, которое било по ним. Взгляд его скользнул по небольшому холму с редким кустарником, и в ту же минуту он заметил, как там блеснула ослепительная вспышка и почти разом на дороге задымил наш головной танк.

«Сейчас ударит по другому!» — пронеслось в сознании.

Быстро зарядил орудие. Первый же выстрел заставил замолчать пушку противника. Владимир усмехнулся и вытер рукой потное, покрытое пороховой копотью лицо.

Но торжествовать было рано. Вскоре он понял, что там, на холме, находилось не одно вражеское орудие. И словно в подтверждение его догадки, громыхнули выстрелы.

Николаева обдало песком. Но он не отошел от орудия. О смерти не думал: просто некогда было думать об этом. По всплескам пламени на пригорке он засекал огневые точки врага и посылал туда снаряд за снарядом…

Бой шел справа и слева от него. Николаев потерял счет времени. Он работал возле орудия за весь расчет: был и подносчиком, и наводчиком, и командиром. На нем взмокла гимнастерка. Рванул ворот гимнастерки — отлетели пуговицы, дышать стало легче. Точно град по железной кровле, стучали по щиту орудия осколки. А Николаев стоял и будто не слышал и не чувствовал всего этого. Он брал снаряды и, заталкивая их в казенник, дергал за шнур. Снова подбегал к снарядному ящику, торопливо хватал многокилограммовый патрон и совал в казенник. Кровоточили ободранные о металл пальцы рук.

Владимир не заметил, как из-за леса вынырнул фашистский самолет. Одна бомба упала возле орудия. Взрывной волной наводчика швырнуло навзничь и придавило к земле. Что-то острое, горячее обожгло шею.

Николаев очнулся спустя несколько минут. Приподнялся на локтях и подполз к пушке. Она была разбита. Он привалился спиной к колесу орудия и устало закрыл глаза. Ломило в висках, кровоточила рана на шее,, хотелось пить, поташнивало. «Отлежусь, и все пройдет», — утешал он себя.

Вечером Николаева нашла санитарка. Она перевязала ему рану. Помогла подняться и, поддерживая, осторожно повела к дороге. Николаева шатало. Девушке казалось, что раненому очень плохо, что он не может идти, и она стала его успокаивать:

— Еще немного — и мы на месте. Там машина. Посадим на машину, и вас отвезут в госпиталь. А там быстро на ноги поставят.

Владимир остановился:

— Нет, сестричка, спасибо. Только дальше я не пойду.

— Как не пойдете? — не поняла девушка. Она удивленно посмотрела на сержанта. — Не можете сами идти? — И она забеспокоилась: — Посидите, а я сбегаю за носилками и приведу санитара…

— Никаких носилок не надо, сестричка, — решительно сказал Николаев. — Я здесь останусь.

Девушка рассердилась. Она уговаривала его, ругала, стыдила.

— Подумаешь, герой! — в сердцах говорила девушка, не зная, что же теперь ей делать с этим упрямым сержантом. — Вы едва на ногах держитесь. Свалитесь… Хуже будет.

Но он так и не пошел с сестрой.

Командир батареи, узнав об упрямстве Николаева, только усмехнулся и не стал настаивать, чтобы сержант отправился в медсанбат. В бою батарея понесла большие потери, людей не хватало, особенно опытных, а Николаев был артиллерист «тертый», артиллерист-снайпер, как называли его товарищи.

— Ну что ж, Владимир Романович, — сказал Соломоненко, — если считаешь, что сейчас твое место в строю, принимай расчет…

Еще много дней подряд метр за метром теснили врага, сметали со своего пути его укрепления артиллеристы бригады полковника Петра Ильича Лизюкова, продвигаясь на северо-запад.

1 июля 1944 года бригада вышла к Финскому заливу.

Николаев вместе с товарищами долго стоял на отшлифованной волнами гальке берега. Кто-то из солдат восхищенно воскликнул: