Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

Он говорил об этом с таким убеждением, так горячо, что мне казалось — вот-вот совершится чудо и мы, зри­тели, сольемся в одно целое с изображением на холсте.

Уже дома, вспоминая сказанное Левой и вдумываясь в смысл его слов, я понял, что Канторович говорил не только о картинах Панкова, но и о себе, о своем стрем­лении к цельности во всех проявлениях жизни и искус­ства, о своей неотделимости от времени и жизни».

Конечно же, перед нами и воспоминания о личности писателя, и рассказ о том, какую роль в жизни Канто­ровича играло изобразительное искусство.

Много, очень много нарисовал Л. Канторович. Рабо­тал он скромно, без малейшей рекламы. Хорошо, что со­хранились его картины, рисунки, оригиналы иллюстраций.

Это позволяет верить, что главным разговор о Канторовиче-художнике впереди, что будет издан альбом его рисунков, который позволит увидеть, сколько успел он за свою короткую жизнь.

«Здравствуй,дорога! Здравствуй, начало пути! Тот, много ездил, тот, кто любит ездить, наверное, хорошо знает веселое настроение путника, начинающего длинное странствие. Еще много километров впереди, еще много дорог и дней впереди, еще будут места красивей, чем эти холмы, будутдороги лучше и хуже, но первый день пути, первые десятки километров всегда хороши, и в этот день всегда весело. Путешественники, охотники, военные люди, моряки, летчики и шоферы, наверное, поймут меня...» Так писал Лев Канторович, так передавал он ощущение человека, непрестанно стремившегося в путь. «Лева, ко­торый никогда не сидит на месте» и «ставит рекорды», своими странствиями давал друзьям повод для постоян­ных шуток. Когда же одна за другой стали выходить его книжки, в которых отразился опыт путешественника, стало ясно: эта страсть к путешествиям не просто «охота к перемене мест». В двадцать один год он отправился в одну полярную экспедицию, в двадцать два — в другую. Затем последовали длительные поездки на границу — ближнюю и дальнюю. За месяц до начала войны, как бы подводя итоги своих путешествий, он сказал, что провел в странствиях «треть жизни». «Я был в нескольких по­лярных экспедициях, на лыжах ходил по Хибинам, пла­вал на яхте, пешком бродил по Кавказу, летал на само­лете, ездил верхом, на собаках, на оленях...»

В 1932 году произошло событие, имевшее последствия во всей дальнейшей жизни художника Льва Канторовича. Он стал участником знаменитой экспедиции на ледоколь­ном пароходе «Сибиряков» по Северному морскому пути.

Первые советские арктические экспедиции —это целаяэпоха. Сейчас они уже превратились в легенду. А в 30-е годыони были предметом всеобщего внимания, интереса и увлечения,темой споров.«Нашим юношам стужи снят­ся, ледоколы,снега...» —писал в ту пору поэт Я. Смеляков. [5] «Малыгин», «Русанов», «Сибиряков», «Челюскин», «Красин» — так назывались эти ледоколы.

Когда в феврале 1971 года отмечалось 60-летие со днярождения писателя, его старый товарищ по газете «Сме­на» А. Розен рассказал по телевидению о том, как од­нажды пришел Канторович в редакцию крайне воз­бужденный сообщением об организации экспедиции на«Сибирякове» из Архангельска в Тихий океан за одну на­вигацию. Такого еще не было. Одни сомневались, другиеубежденно доказывали правоту руководителя экспедициипрофессора О. Ю. Шмидта. «И конечно же, мы ни на ми­нуту не усомнились в том, что Лева непременно окажется участником этого похода. И не ошиблись». Канторович добился включения в состав экспедиции. Ничего случай­ного в этом не было. Его настойчивость объяснялась ха­рактером: юношеской любознательностью, жаждой участвовать в делах, где он чувствовал возможность бытьполезным.

Очевидно, Л. Канторович сразу понравился Шмидту, который лично отбирал участников экспедиции. Гораздосложнее было попасть в состав экспедиции ныне извест­ному живописцу Ф. Решетникову. Подкараулив Шмидта у дверей редакции Большой Советской Энциклопедии, онбуквально на ходу набросал его портрет и на следующий день преподнес профессору со словами: «Я — комсомолецРешетников. Меня знает Муханов, ваш спутник в экспе­диции 1930 года. Хочу ехать с вами на «Сибирякове», го­тов исполнять любую работу». Шмидт, однако, отказалрешительно. И лишь позже, после вмешательства науч ного руководителяэкспедиции профессора В. Ю. Визе и нов ых демонстрацийсвоих способностей карикатуриста, Федор Решетников былзачислен... библиотекарем.

Два с половиноймесяца продолжался поход, за кото­ рым следиластрана. Лев Канторович официально чис­ лился художником, ноприходилось быть и матросом, избралиего ичленом судового бюро комсомола.