Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

Сравнение вариантов одних и тех же рисунков обна­руживает упорство художника в работе над любимыми мотивами, строжайший отбор для публикаций. Начиная с 1936 года к каждой из выходивших в свет своих книг он делал по нескольку десятков рисунков. Естественно, что в самих книгах могли появиться лишь некоторые из них. К своим карандашным наброскам, к графике, к рисункам тушью, особенно если они предназначались для обложки, автор постоянно делал примечания о предполагаемом сочетании цветовых пятен. Пейзажи Тянь-Шаня, портреты пограничников и местных жителей связаныс текстом,усиливают впечатление читателя о службе на границе. Всущности, иллюстрации были продолжением рассказа олюбимых героях, таких как киргиз-погранич­ник, чей портрет неоднократно воспроизводился худож­ником, таких как полковник Коршунов из одноименнойповести. Повесть эта была щедро проиллюстрирована, нок каждому ее изданию можно добавить много вариантоврисунков. Особенно выразительны два не публиковав­шихся рисунка. На одном изображены два командира-пограничника в горах. Их лица напряженны и вдохновен­ны. На другом рисунке Коршунов идет по ночной Москве, мимо старомосковского особняка. На противоположной стороне улицы —новостройка предвоенной пятилетки.Здесь ощущается и стремительный ритм новой жизни, илирический, немного грустный взгляд на старую, тихуюи уютную красоту ушедшей эпохи. Лицо героя выражаети энергию и задумчивость, кажется, что герой размыш­ляет о прошлом и настоящем, сравнивает их. В связис изданиями «Коршунова» стоит вспомнить о трехцветной эмблеме пограничных войск (зеленой, красной и желтой), нарисованной Канторовичем. Лишь однажды этот ри­сунок увидел свет в издании повести «Детской литера­турой» в 1963 году.

Лев Канторович иллюстрировал ряд русских и зару­бежных повестей и романов, классических и современных.В этих работах сказались его пристрастия. Естественно иобращение художника к образу пылкого мексиканца водноименном рассказе Джека Лондона, к «Американской трагедии» Т. Драйзера, — запоминаются злорадные обы­вательские рожи в картине суда, прощание Клайда с ма­терью перед казнью. Понятно, что и «Пограничники» и«Андрей Коробицын» М. Слонимского —были его те­мами. Глубокий интерес к зарубежному миру сказался в обращении к романам Д. Дос-Пассоса «1919 год» и «42-япаралель», к книге японского писателя Кобаяси. Изображая демонстрацию японских рабочих, разумеется, вспоминал Канторович дни своего пребывания в этой стране...

В паспорте Канторовича есть пометка: «выдан взамен сгор евшего». Асгорел паспорт в кавголовской избушке, у х озяев которойхранилось лыжное снаряжение писате­ ля. Вместес паспортом сгорела тогда серия иллюстраций художника к«Хаджи-Мурату» Льва Толстого, одной из лю бимых книгполковника Коршунова. Видевшие эти ри­ сунки отмечали ихблизость к толстовскому тексту.

Когдаотмечаются юбилейные даты писателя, обыч­но в ленинградском Доме писателя имени Маяковского устраивают выставки его работ — тут и графика, и аква­рели, и портреты в масле. Вся жизнь Канторовича, его увлеченность путешествиями, его дружба с погранични­ками, его любовь к литературе и театру отражены в этих многочисленных работах, показывающих развитие Канторовича-художника. Чтобы оценить уровень этих работ, достаточно сказать, что в Москве в Театральном музее имени А. Бахрушина хранится портрет С. М. Михоэлса работы Канторовича. Портрет выставлялся в одну из го­довщин со дня рождения великого актера.

О Канторовиче — сатирике-карикатуристе, о тонком юморе его рисунков высоко отзывается известный ленин­градский художник В. Гальба. О его способности любое свое впечатление передать зарисовкой вспоминают мно­гие литераторы. Критик Б. Костелянец, например, рас­сказал, как однажды заговорили они с Канторовичем о знаменитом немецком фильме конца 20-х годов «Варь­ете» с Эмилем Яннингсом и Лиа де Путти в главных ро­лях. Фильм этот десять лет не сходил с экранов. Канто­рович не только рассказал о своем впечатлении от филь­ма, он стал тут же рисовать на листках бумаги сцену за сценой, в клеточках —совсем как в своих детских рисун­ках.

Писатель Г. Гор написал длянастоящего очерка сле­дующие воспоминания:

«Хотя с Львом Владимировичем я встречался часто ив разное время года, мысленно я всегда видел его широко шагающим в большой мороз без пальто и, разумеется, без шапки. Зимний фон сливался с его фигурой, словномир вдруг превратился в полотно, в одну из картин, ко­торую Канторович в эти дни писал. Свое время Канторо­вич делил в равной мере между любимыми занятиями —литературой и живописью, графикой. О литературе мыговорили с ним редко, гораздо чаще о живописи и гра­фике. В 1939 и 1940 годах мы оба увлекались замечатель­ным искусством ненецкого художника Константина Пан­кова и вместе принимали участие в организации его вы­ставки в Доме писателя имени Маяковского. Я помню, как мы стояли возле только что повешенных картин Пан­кова и Лев Канторович говорил: «Посмотри, это особый мир, где все открыто взгляду. Картина словно просит зрителя, чтобы он в нее вошел. И действительно, мне хо­чется войти в картину Панкова, как входят в лес, под­няться на одну из этих гор, познакомиться с изображен­ным охотником».