Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

Каждый из этих рассказов фиксирует восприятие войны с новой точки зрения. Так, в рассказе «Команди­ ровка» контрастно сопоставлены суровые фронтовые буд­ ни с картиной мирной жизни. Командир, по имени Андрей (напомним: так же звали одного из героев повести «Бой»), послан с пакетом — донесением — в Ленинград, к командарму. Пять часов оставшегося свободного вре­ мени он проводит в кино и в ресторане. Но мысли его заняты вчерашним боем, фронтовыми ассоциациями. Сквозь кадры чаплинского фильма «Огни большого го­ рода» («лента о маленьком и несчастном человеке») видятся ему сражающиеся товарищи. Правда, и Ленин­ град в восприятии Андрея уже не прежний, перед ним синие фонари и затемненные окна. Но все-таки здесь хо­дят в кино, улыбаются девушки. И несколько часов, про веденных вдали от фронта, кажутся как бы ирреаль­ ными.

Стремление к психологизму сочеталось и военных рассказах Канторовича с установкой на достоверное, документальное воспроизведение событий. Посвящение в рассказе «Кочкин и Лабезников» достаточно красноре­ чиво. Автор уведомляет читателя, что речь идет о героях, названных своими именами. Отсюда: «Товарищам по полку Кочкину и Лабезникову». От рассказов «Так начи­ налась война», «Мост наш» и даже «Командировка» это произведение отличалось большей сдержанностью, рас­ крытием драматизма военных будней. Нужно было пройти по дорогам войны, многое увидеть, чтобы его на­ писать. Если взбудораженный первым боем герой рас­ сказа «Так начиналась война» говорил: «Мы все были живы», то объективное авторское повествование «Коч кина и Лабезникова» начинается сценой похорон погиб­ шего бойца: «Пограничники хоронили убитого товарища. В лесу вырыли могилу, и снег над могилой лежал острой кучей. Мерзлую землю тяжело было рыть, и большой камень оказался в земле как раз в том месте, где рыли могилу...»

Как всегда, автор видит мельчайшие подробности, чувствует тишину леса, передает напряженную атмосфе­ру холодной зимы. Он хочет, чтобы читатель понял, как трудно бойцам, сколько сил нужно отдать борьбе. «Было очень холодно, на солнце сверкала снежная пыль, и ка­залось, будто воздух замерзает, превращается в колючий лед».

Тут все — война, и нет в ней перерывов, и каждая ми­нута может оказаться последней. Лабезников думает об убитом. И в эти же мгновения враг напал из засады. Уже не до речей над могилой, нужно отбивать очередную атаку.

И в этом рассказе характеры едва намечены. Автор дает общую картину боя в его последовательности, для него важна атмосфера происходящего, поведение бойцов в критической ситуации. Теперь уже будто нет этого солнца и холода, все сосредоточено на одном: нужно отбить атаку.

Можно говорить об известной кинематографичности рассказа. В нем напряженное действие, сменяющие друг друга эпизоды. Они даже отделены в тексте пробелами. Незавершившиеся похороны, тело товарища, положенное на снег. Затем обстрел врагом санитарных машин и ответный огонь пограничников из окопа. Четыре отбитых вражеских атаки... И все время работающая мысль Лабезникова, руководящего боем. О невозможности снять людей из других засад. О вышедшем из строя пулемете. Наконец, о решившей все атаке, когда уже кончились патроны и остались одни гранаты.

Писатель последовательно прочерчивает весь ход боя, все его тактические повороты, действия Лабезникова и его товарищей. Автору важно показать логику мысли героя в самые решающие моменты. Правда, говорить о характерах людей в этом рассказе довольно трудно. Раскрываются лишь отдельные черты. Слишком ограни­чены рамки произведения в пространстве и времени. Не показано прошлое героев. Мы знаем, что артиллерист Тарасов невозмутим, сохраняет спокойствие в решитель­ные моменты, что врач Маджидов может не только помо­гать раненым, — когда нужно, он и метко стреляет. Даже говоря о Лабезникове, автор немногим щедрее. Герой приехал с Дальнего Востока, сам добился направления в боевую часть. (Не для того он рвался на фронт, чтобы служить в санитарной роте.)

Вместе с другими этот рассказ вошел в книжку пи­сателя «В боях», вышедшую в июле 1941 года. К тому времени не было произведений об Отечественной войне. И читатель, которому предстояло идти в бой, узнавал, как сражались его товарищи полтора года назад, что стоит за военными сводками, что такое неприукрашенная война.

Неожиданно в рассказе «Кочкин и Лабезников» в по­следнем эпизоде заявляет о себе автор. Он незаметно входит в повествование, чтобы подчеркнуть еще раз до­стоверность происходящего: «Мы шли по лесной дороге. Близко на западе глухо били орудия... Мы взошли на холм. Мы увидели мост в ложбине, где был бой...»