Раиса Мессер - Жизнь и книги Льва Канторовича

В этом письме сказались идейно-художественные по­зиции писателя, его серьезность и принципиальность в подходе к образам пограничников. Примечательно, что молодой писатель высказал свои взгляды на облегченное изображение дорогих ему людей и событий. Таким обра­зом, письмо это — не частный эпизод творческой работы Канторовича, а существенная иллюстрация его литературных убеждений.

В кинематографической версии рассказа — в «Го­сте» — главной художественной ценностью стало бле­стящее актерское исполнение Львом Свердлиным роли разведчика-японца. Другие элементы фильма не подни­мались до такого уровня психологической достоверно­сти. Правда этого образа соответствовала исканиям и писателя, и вместе с тем актера-исполнителя, стремив­шегося исследовать личность врага.

Рассказ и сценарий показывали, что автор произве­дений о пограничниках расширял тематику своих книг, стремился к большей психологической глубине. Однако это расширение тематики порой отрывало писателя от материала, в который он вжился. Отсюда традицион­ная и проходная фигура «нищего» — резидента, отправ­ляющего «гостя» на задание, отсюда и стилистические красоты («Полярная ночь обнимала снежную землю»). Л. Канторович, очевидно, не был удовлетворен расска­зом. Поэтому он и развивал его сюжет в сценарии, по­этому не включал в последующие сборники.

В книге «Враги» напечатано и другое произведе­ние, тоже впоследствии не переиздававшееся, — рас­сказ «Разведчик». В этом рассказе Канторович снова коснулся темы Германии, фашизма — того, что уже отразилось в его газетных рисунках, книге «Будет война», «Повести о двух городах». Но теперь речь шла о подрывной деятельности фашистской развед­ки в нашей стране. Автор пытался осветить эту тему в широком международном аспекте. Но для такого решения у молодого писателя не хватило знания и опыта.

Канторович тяготел к острым фабульным положе­ниям. События его повестей и рассказов относились к военным сюжетам, а очерки вырастали из хорошо зна­комого материала. В рассказе «Разведчик» писатель сбился на несвойственную ему детективную фабулу. Все было предопределено, построено — и засылка аген­та, и его неосмотрительность, и быстрое разоблачение. Новая для автора жанровая форма оказалась чуждой природе его таланта. Когда читатель брал в руки про­изведение Канторовича о пограничниках, он буквально видел и пески, и горы, и бурные реки, чувствовал нестерпимость южного зноя. Главное — понимал труд защитников границы. В «Разведчике» все оказалось поверхностным, не помогли упоминания ленинградских улиц, коней Клодта, кинотеатра, призванных усилить достоверность рассказа. Важнейшая для Канторовича тема - пограничники — присутствует в рассказе фор­мально, преимущественно в развязке. На этих страни­цах, между прочим, подчеркивается разница между пла­катами о пограничной службе и реальностью. Погра­ ничник Иванов довольно скоро узнал: «пограничная жизнь оказалась совершенно непохожей на плакаты». Вспомним снова С. Диковского, который иронизировал в рассказе «Товарищ начальник»: «Как красив боец на парадных рисунках! Вот он стоит у полосатого столба в шлеме, застегнутом под мужественным подбород­ком... Полосатый столб — значит, граница... Забудьте о полосатом столбе, товарищи художники. Нарисуйте начальника в наряде с молодыми бойцами, на комсомольском собрании, в конюшне, где он лезет под брюхо коню...» Оба пограничных писателя знали, что такое настоящая граница.

Л. Канторович стремился проникнуть во внутренний мир диверсанта, духовно противопоставить грубой силе интернациональное братство рабочих, антифашистов, коммунистов. Такова была благородная задача. Но раз­ведчик оказался плакатным. Он бесцеремонен, нагл и слишком неосторожен. Последнее, кстати, было замет­но и в поведении диверсанта из «Врагов», который по­зволяет себе запеть японскую воинственную песню. До­вольно анекдотически выглядит и резидентка в Ленин­граде, бывшая преподавательница немецкого языка бывшей немецкой гимназии. Трудно представить себе, как госпожа Шафф разбирается в неких «полусекрет­ных проектах» своего воспитанника. Создание антисо­ветской группы именно этой дамой, да еще по нацио­нальному признаку (одни немцы), отражало не только реальные факты жизни 30-х годов, но и определенную ограниченность взгляда на социальное и национальное, которую Канторович отвергал в рассказе «Враги». Что­бы как-то устранить этот крен, писатель ввел в рассказ антифашиста Вилли, с которым вражеский лазутчик Франц Гетцке быстро расправился.