Анна Кузнецова - Максим из Кольцовки

И вот наступил, наконец, долгожданный День Победы. Над рейхстагом взвился советский флаг. Гитлеровская Германия безоговорочно капитулировала. Конец войне!

На фронтоне Большого театра вспыхнул транспарант: мир — миру!

И хотя здание еще в маскировочной краске, этот лозунг своим чистым дыханием, казалось, стирал все ожоги войны. Теперь уже зловещий голос сирены не прервет арии Ленского, танца маленьких лебедей…

В день Победы в Большом театре шла опера «Иван Сусанин». Для Максима Дормидонтовича участие в любимом спектакле в исторический день было большим событием. В памяти жили образы героев Великой Отечественной войны, которых он видел на фронте. Никогда еще не был так чувствителен контакт и единство зрительного зала со сценой. Новыми красками заиграл весь спектакль, стал еще глубже и понятней патриотизм Сусанина. Хор Большого театра устами глинковских героев пел «Славу» советским богатырям!

В этот вечер после спектакля парчовый занавес не сомкнулся. После заключительных аккордов оркестра артисты, обслуживающий персонал и все, кто были за кулисами, вышли на сцену, чтобы в лице присутствующих приветствовать и поздравить с победой весь советский народ.

Зрители, в свою очередь, как бы видя в лице артистов, выступавших в ролях русских патриотов, тех, кто в наше время не щадил своей жизни за свободу и счастье Родины, — выражали свой восторг и благодарность. Множество людей из зрительного зала поднялись на сцену, здесь обнимались и целовались с артистами, поздравляли друг друга с победоносным окончанием войны.

В зрительный зал потребовали Сусанина-Михайлова, его «сына» Ваню — Антонову, «дочь» — Шумскую. Когда они вышли в публику, раздались громоподобные аплодисменты и крики: «Ура великому советскому народу! Ура советским воинам!»

Артисты и зрители восторженно встречали мир, зарю нового счастья!..

Луч прожектора скользит по опустевшему залу, останавливается на арфе, ее дают большим планом во весь экран. Сквозь струны видны ноты с надписью:

«Бетховен. Шотландская застольная. Исполняет Народный артист СССР М. Михайлов».

Арфистка начинает играть мелодию. Но что это? За арфой шотландец, а на винных бочках скрипач и флейтист. Где же это происходит?

Гавань. Матрос собирается в плавание. Всхлипывает Бетси, та самая Бетси, о которой говорится в застольной песне. Моряк прощается с любимой и хочет уйти. Вдруг раздается мощный бас:

Это поет Михайлов в концерте для кино. Он шкипер, рядом — его друзья-моряки с женами и невестами; Михайлов поет, обращаясь к ним, переходя от столика к столику, обнимая Бетси и ее друга, подмигивая то хозяину кабачка, то зрителям. Шкипер, моряк и Бетси поднимают бокалы, чокаются.

Только после просмотра фильма-концерта Максим Дормидонтович по-настоящему поверил, что это он в роли шкипера и что вся трудная и незнакомая для него работа киноактера закончена.

Когда ему предложили сниматься в этой картине, он заколебался. Решил посоветоваться с Иваном Семеновичем Козловским, который также должен был участвовать в этом фильме.

— Ты Бетховена любишь? — спросил Козловский.

— Один из моих любимых композиторов.

— А его «Застольную песню»?

— Очень люблю, — признался Михайлов. А заодно признался и в том, что страшится кино, так как совсем неопытен. Но Иван Семенович припомнил ему, что оперное искусство тоже не всегда было ему знакомо, а справился, да еще как справился!

После выхода фильма на экран газета «Известия» писала:

«Шотландскую застольную» песню поет Михайлов и как поет!.. Кто не слышал по радио, как Народный артист СССР Михайлов поет «Шотландскую застольную» Бетховена? В фильме эта песня звучит замечательно, ее содержание раскрывается перед слушателями с особой глубиной. Слушатель видит Михайлова на экране не в концертном смокинге, не у рояля, а в портовом кабачке…»

Вскоре Максим Дормидонтович снимается в картине «Иван Грозный». Здесь в первую очередь его привлек исторический сюжет. Знал он эту эпоху по спектаклям «Борис Годунов», «Псковитянка», и ему было интересно присутствовать не только на съемке своего эпизода, но и увидеть, проследить игру Н. К. Черкасова, М. И. Жарова и других опытных киноактеров. Как оперный артист, Максим Дормидонтович привык к постепенному эмоциональному нарастанию роли. Главной трудностью на съемках являлось то, что запись звука производилась заранее и во время действия приходилось следить за синхронностью, чтобы движение губ совпадало с записанным ранее звуком.