Эдуард Камоцкий - «Совок». Жизнь в преддверии коммунизма. Том II. СССР 1952–1988 гг.

Так он и ехал, наполовину свесившись за корму, а мы разместились на палубе. В дороге надо было питаться. Костер на палубе мы разводить не стали, нам разрешили варить гречку с тушенкой и какао на камбузе.

В Куйбышеве пароходу не надо было идти на погрузку в грузовой порт, а вызывать плавучий кран капитан не стал, и велел, привязав к вельботу длинную чалку, просто спихнуть его за борт.

В очередной отпуск, в 1955 году мы на вельботе спустились от Москвы до Куйбышева. Вельбот в Москву отправили опять на «Красной Звезде». Когда пароход шел в Ростов, мы сходили к капитану, показали ему фото прошлого года, и он согласился взять нас при возвращении из Ростова. Мы с Игорем отправились в Москву заранее, чтобы обеспечить поход говяжьей тушенкой и сгущенкой. Остальные продукты можно было купить свободно. Тушенку и сгущенку надо было доставать . Начали мы с посещения ВЦСПС, а закончили городским управлением торговли. Нам повезло, – нужный нам начальник был родом из Куйбышева: «Самарским надо помочь, я сам из Куйбышева», и, позвонив, направил нас на Краснопресненскую оптовую базу.

В Химках, у причала, где стоял вельбот, росла продуктовая гора: картошка, капуста, лук, гречка, какао, тушенка, сгущенка, свекла, макароны, соль, сахар, лаврушка, и все это мешками, ящиками, пакетами.

Погрузились, запустили мотор, и пошли по каналу. Через час другой вельбот внезапно затрясло, и мы выключили мотор. Было не очень жарко, и когда мы ныряли с борта, чтобы выяснить, что случилось, пассажиры с проплывающих мимо пригородных теплоходов нам аплодировали. Оказалось, что у винта отвалилась одна лопасть. Дошли до заливчика и остановились на ночь. Утром сняли винт, и я повел вельбот под парусами. Ветер был благоприятным, и лавировать в узком канале не пришлось.

Перед шлюзами прицепились к каравану, и дошли на буксире до Углича. Дальше пошли под парусами, нормально чередуясь вахтами. Одна из моих вахт чуть не закончилась трагедией.

Очень темной ночью, когда небо закрыто облаками и даже звезды не светят, разыгрался сильнейший шторм. Волга на этом участке извилистая, и вельбот приходилось вести то против ветра, то при сильном боковом ветре. При сильном крене паруса приходилось постоянно «травить» и они оглушительно хлопали, сотрясая судно. Ребята в «каюте» старались заснуть. В это время из-за поворота попутным курсом вышел караван. Я под парусом дал отмашку парусного судна, горизонтально поводив фонариком. Буксир должен дать отмашку, указывающую, каким бортом мы должны разойтись. Я сам не видел за парусом отмашки, ее цвет назвал вперед смотрящий.

В это время мы находились у левого берега, и нам был виден красный огонь буксира, т.е. он шел ближе к правому берегу. Я не знаю, в чем дело. То ли Цапко, с которым я стоял на вахте, назвал мне зеленый, но это маловероятно. То ли он сказал «красный», а я в голове воспринял как зеленый, что более вероятно. То ли я все перепутал, что наиболее вероятно, но я повел вельбот к правому берегу.

Идти почти невозможно, сильный ветер рвет паруса, они болтаются на мачте, и лишь понемногу я их периодически выбираю, чтобы хоть понемногу двигаться. А нам все красный свет буксира виден. Мы идем поперек реки, а нам все красный цвет бортового огня виден. И вот из темноты вырисовывается нос буксира. Он уже рядом, а я все еще не могу пересечь ему курс. Сейчас он подомнет нас под себя и перемолотит нас своими громадными колесами. Буквально за считанные десятки метров я выполз из-под него и сразу оказался в прибрежных камышах. Караван прижимался к правому берегу, уступая нам дорогу, а я упрямо полз под него. Не понятно, почему капитан не повторил отмашку. Ведь я все время светил фонарем.

Ребята взмолились, чтобы я пристал к берегу и переждал бурю, т.к. спать под хлопанье парусов и дрожь судна было не возможно. Они не знали о том, что были на волосок от катастрофы. Убрали паруса, бросили якорь и заснули. В камышах было тихо.

В этом походе в Костроме видели изумительной красоты иконостас – коричневый, резной. Позже я читал, что в Костроме сгорела церковь с ценным иконостасом. Корреспондент сетовал, что это произошло из-за того, что у церкви не было хозяина. Шла тяжба между краеведческим музеем и еще кем-то. Никто не хотел брать на себя заботу об этом историческом памятнике. Я подумал, что это, наверное, о том иконостасе шла речь.