Сяргей Шапран - Сяргей ШАПРАН УЛАДЗІМНезавершаная аўтабіяграфія. Старонкі новай кнігі

«Рада, принимая такое ответственное заявление от имени всей писательской организации, даже не посчитала необходимым посоветоваться с теми, кто её избрал. И уж совсем возмущает позиция руководителей рады - Некляева, Гальперовича, Ипатовой. Теперь они в многочисленных интервью пытаются оправдаться, делают вид, будто ничего особенного не произошло. Но ведь разве не видна беспринципная позиция авторов заявления, поставивших под сомнение волю белорусского народа, твёрдо высказанную на референдумах? [...]

Заявление рады ведёт к расколу писательской среды и объективно содействует тем, кто стремится любой ценой дестабилизировать обстановку в республике и ставит целью не допустить единения Беларуси и России.

Всё это даёт нам основания выразить категорическое несогласие с заявлением рады и отмежеваться от её политиканской сущности».

Пад заявай значыліся імёны І. Шамякіна, І. Навуменкі, А. Аўруціна, А. Бажко, Т. Бондар, В. Дашкевіча, А. Дзялендзіка, Г. Марчука, М. Мятліцкага, Г. Пашкова, А. Савіцкага, Э. Скобелева, А. Сульянава, М. Чаргінца, Г. Чарказяна і іншых - усяго 63 прозвішчы. Праўда, «сразу после публикации “Заявы беларускіх пісьменнікаў” часть писателей отмежевалась от неё. Одни мотивировали это тем, что опубликован совсем не тот текст, который они подписывали, а другие, как оказалось, и сам текст, и свои фамилии под ним впервые увидели только в газетах:

«Я са здзіўленнем убачыў сваё прозвішча пад заявай беларускіх пісьменнікаў “Шляхам адзінства”, якую прачытаў 10 красавіка ў газеце “Беларуская ніва”. Я не падпісваў гэтую заяву і хачу, каб мне паказалі рукапіс тэксту, які я ніколі не бачыў, і мой подпіс, якога я ніколі не ставіў пад такім тэкстам (Б. Беляжэнка)».

«Организаторам “заявы на заяву” крайне важно было изобразить массовость возмущения и осуждения, поэтому они не остановились перед ответственностью за такую мелочь, как подделка и фальсификация. Да и перед кем им отвечать -перед каким-то пісьменнікам Б. Беляжэнка? Перебьётся. А дело сделано».

ЧУЖЫ СЯРОД СВАІХ

Аднак палітычнага кампрамата было недастаткова - патрэбен быў кампрамат крымінальны. «Ну, а какое у нас обычно следует наказание? Открыто по политическим мотивам у нас ещё не сажают. Начинаются финансовые проверки, надо человека подвести под статью, дабы показать всем, что бунтует не человек, у которого есть свои взгляды, а уголовник». «Для этого надо было за что-то зацепиться - и на редакцию “Крыніцы”, которой отродясь не интересовались никакие проверяющие или карающие органы, вдруг в одночасье нагрянули все: и контрольно-ревизионный отдел Госкомпечати (две проверки одна за другой), и ОБЭП (отдел по борьбе с экономической преступностью, бывший ОБХСС), и Комитет государственного контроля, и контрольно-ревизионное управление Минфина, и записалась в очередь налоговая инспекция. Словно навёрстывая упущенное, все эти серьёзные организации по локоть закатали рукава и двинулись выявлять нарушения. Когда к их сотрудникам, проверяющим “Крыніцу”, добавились коллеги, проверяющие Союз белорусских писателей, нацеленность заказа стала совершенно очевидной».

Увогуле, на думку Някляева, сітуацыя была справакавана ўсё тым жа Замяталіным: «Это была, собственно говоря, провокация, не исключаю, что с подключением КГБ. Всё было сделано грамотно: в “Крынице” была остановлена выплата зарплаты, я был отстранён от руководства журнала - именно Заметалин дал указание Госкомпечати, чтобы договор со мной как с редактором был расторгнут. Однако, борясь за себя и за своё место, он перестарался. Я, кстати, предупреждал его: “Володя, смотри не укакайся от старания, поскольку можешь довести меня до решений, мягко говоря, неординарных”. И - довёл. Впрочем, не только он. Я был готов и дальше держать этот удар спереди, если бы меня не ударили сзади. Тогда я уже решил, что бессмысленно держать удар, поскольку было непонятно, кого я теперь защищаю. Ну, самого себя - это ясно, а ещё кого?»

Што тычыцца ўдару ззаду, дык у дадзеным выпадку Някляеў меў на ўвазе дзеянні чальцоў рэдкалегіі «Крыніцы».

«- Небяспеку стварэння рэдакцыі, у якой кожны будзе лічыць сябе зоркай нумар раз, я разумеў ад пачатку. Як разумеў і тое, што толькі гэткімі, зорнымі сіламі можна здзейсніць задуманае. І энергія ў ідэю часопіса была закладзена такая, што зоркі пратрымаліся разам нават даўжэй, чым я разлічваў.

- Шкада ўсё ж, што не так доўга, як у сузор’ях. Вы б маглі дагэтуль быць разам, і часопіс мог да гэтай пары...