Егор Канкрин - Теория государственного кредита

Предыдущие французские правительства пали потому, что не умели правильно выстроить кредитную и налоговую систему. В период империи налоговая система была доведена до совершенства, кредитной же системой попросту пренебрегли. Каковы были последствия? Наполеон, не смотря на его гений, сопутствующую удачу, рост народного благосостояния, превосходную систему налогообложения, позволявшую взимать вдвое больше налогов, чем во времена директории, не смотря на сокровища покоренных Голландии, Италии, Испании, Пруссии и австрийскую контрибуцию, растратил все богатства своего отечества и не нашел достойного ответа на вызов обстоятельств, стоило фортуне измениться.

После возвращения на престол Бурбонов, министр финансов Луи для погашения оставшейся от свергнутого правительства задолженности решил использовать кредитную систему. Он столкнулся с множеством препятствий. Сначала было решено выпустить облигаций на сумму 300 млн. фр. с постоянными процентами по ставке 5% годовых. Но как только бумаги появились фондовых рынках, они тут же так сильно упали в цене, что министру пришлось срочно ускорить процесс погашения. Вместо предполагаемых 300 млн. было выпущено лишь 36 млн., из которых 22 млн. было тут же погашено. А внезапное появление Наполеона у границ Франции положило конец этой финансовой операции.

В период, известный как 100 дней правления, Наполеон не изменил своим прежним принципам. Все свои надежды он возлагал на налоги и лишь под давление чрезвычайных обстоятельств решился на заключение займа. Дюврар одолжил ему 50 млн., с условием пятимиллионной постоянной ренты, ведь тогда французские фонды упали до 47 от 100. Против всяких правил Наполеон погасил эту ренту, используя капитал кассы погашения, и этим своим поступком лишний раз доказал, что ничего не понимает в самой системе кредита, и даже не догадывается об истинном предназначении кассы погашения.

На момент второй реставрации Бурбонов французские финансы были в отвратительном состоянии. Палата депутатов, созванная 1815 г., которую сам король назвал la chambre introuvable 25, после чего ее вскоре пришлось распустить, с самого начала противилась всем разумным правилам работы министерства финансов. Сформированное правительство, состоящее в большинстве своем из членов упомянутой палаты, было, по сути, возвратом к форме правления 1788 г. со всем ее политическим и финансовым мракобесием. Такими представителями народа не могли быть приняты никакие разумные законы. Напрасно указывал министр финансов, сравнивая доходы и расходы, на необходимость бережного обращения с поступающими в казну суммами и аккуратного отношения к выплате долгов кредиторам государства. «Наше положение тяжелое, – говорил он, – и если оно ухудшится, будет еще большим достоинством и смелостью достойной короля провозгласить на родном пепелище верность данным нами обещаниям». Эти достойные слова, увы, не нашли понимания у народных представителей. Секретарь палаты Корбье предложил отменить приняты ранее меры для погашения задолженности, аргументировав свое предложение следующим образом: «Неужели закон, определяющий порядок уплаты прежних долгов должен представлять собой документ, защищающий права внешних кредиторов? Мы не должны этого допускать. Все, что было выплачено по этому закону уже никогда не вернуть. Но то, что все еще подлежит уплате стоит пока придержать. Законодатель никогда не утратит право менять порядок оплаты по своему усмотрению». Другой член палаты выразился еще яснее. «Это не первый раз, – сказал он, – когда народные представители должны взять назад данные королем обещания». Читая эти строки, не понимаешь, чему стоит удивляться больше: лицемерию Бональда, в прочем известного как горячего приверженца монархии, или его близорукости как государственного мужа? С такими установками о кредите стоило бы забыть. Эта спекуляция была самой бессмысленной из всех возможных. Оставалось лишь узаконить возможность сколько угодно раз с трибуны народного собрания объявлять о неплатежеспособности. Какой другой закон следует оставить неизменным, если закон об удовлетворении прав кредиторов, представленный правительством на рассмотрение народного собрания, ежегодно будет меняться без согласования с правительством! К слову сказать взгляды палаты депутатов были по достоинству оценены парижской палатой. «Есть истины, – говорил граф Гарнье, – которые признаны всеми и которые настолько совпадают с основным принципам нравственности и справедливости, что их не надо даже доказывать. И действительно, как и чем можем мы доказать надежность заключенных с нами договоров, нашу способность держать слово и выполнять взятые на себя обязательства»? Увы, приоритетными оказались принципы, разделяемые палатой депутатов и кредиторы правительства не получили ни обещанных залогов ни причитающихся им доходов. К счастью во Франции этот их триумф продолжался недолго. Будучи вынужденным выбирать между кредитной системой и палатой депутатов Людовик XVIII решил распустить последнюю и с тех пор все усилия правительства и министерства были направлены лишь на одну цель – восстановление финансовой системы Франции путем учреждения института кредитования. Эта важная цель была достигнута следующим образом.