Анатолий Горшков - Приказано - выстоять!

– Ваша задача – создать линию обороны в районе Плавска и Черни, а главное – не дать возможности фашистским автоматчикам и мотоциклистам просочиться в наш тыл. Паники вы не должны допускать, ясно? – Жаворонков медленно ходил по кабинету, изредка посматривая на меня. – Сеять панику– это их излюбленный прием. Крупных сил здесь у противника не должно быть, но диверсанты наверняка появятся. Уничтожайте эту падаль. И еще одно – нельзя добро свое врагу оставлять. Приедете на место, доложите, как там и что. Много неясного с эвакуацией хлеба, заводов, скота. Все, что можно, – спасать! Нельзя спасти – уничтожайте! Понятно?

– Так точно, – ответил я.

– Ну, удачи вам, – Жаворонков сжал мои плечи и легонько подтолкнул к двери. – Не подведи, Анатолий.

Я молча вышел из кабинета.

…Оставшееся время ушло на сборы к отъезду. Забежал в гостиницу. Написал коротенькое письмо домой, сменил одежду и – на Московский вокзал. Эшелон теплушек стоял в тупике. В последний вагон погрузили боеприпасы, оружие, продукты, и в 20 часов нам открыли семафор. В Плавск прибыли глубокой ночью. Выгрузились. Осмотрелись. Я понимал, что люди устали, и потому первое, что нужно сделать, – устроиться на ночлег. С начальником райотдела милиции мы решили расположить людей в кинотеатре.

Не хотелось распылять бойцов по квартирам – слишком напряженная обстановка, и все должны находиться рядом.

Едва небо стало сереть на востоке, я уже был на ногах. Вскоре в райотдел милиции на совещание пришли все командиры батальонов. Приказ был короткий: каждому батальону выделялся участок обороны, его нужно укрепить, отрыть окопы, ходы сообщения, поставить, где возможно, проволочные заграждения.

Зазвонил телефон.

– Из райкома, – протянул мне трубку начальник райотдела милиции.

– С вами говорит секретарь райкома. У нас серьезные трудности с эвакуацией оборудования завода «Смычка». Одна надежда на вас. Так мне сказали и в обкоме партии.

– Сколько нужно людей? – спросил я.

– Много. Разрушены бомбежкой подъездные пути, все путевое хозяйство. Железнодорожники не спят уже четвертые сутки.

– Сто пятьдесят человек на ремонт путей, двести – на погрузку оборудования. Хватит?

– Думаю, да.

– Куда должны прибыть бойцы?

– К райкому.

Треть бойцов ушла рыть окопы, треть – к заводу «Смычка», остальные, как выяснилось, совсем не обученные военному делу, были направлены в помещение школы для знакомства с азами боевой науки. Там мы организовали краткосрочные курсы.

К 9 часам утра приехали 60 рабочих завода НКПС – все, что осталось от батальона в 130 человек, часть из них была призвана в Красную Армию, многие эвакуированы. Я выстроил вновь прибывших.

– Не вижу вашего командира батальона. Почему опоздали? Кто за командира?

Вперед вышел Васильев.

– Я за командира. Командир ушел из отряда. Из-за него и опоздали, – хмуро сказал он.

Такой поворот дела меня озадачил.

– С нами санитарная дружина, – добавил Васильев. – Десять женщин. Вместо комиссара – Павел Ардальонович Коробков.

– В райком доложили? – спросил я.

– Доложили. Вот меня временно и назначили командиром до приезда к вам, – Иван Дмитриевич хмуро глянул на меня. – Людей доставил. Разрешите стать в строй?

– Становитесь.

Решение о том, кого назначить командиром, нужно было принимать сейчас. Васильева я знал по истребительному батальону НКПС как инициативного, умелого руководителя. Худощавый, жилистый, он запомнился мне сразу. У него были крупные черты лица: чуть припухлые губы, волевой подбородок, тонкий большой нос, умные, усталые глаза.

– Иван Дмитриевич, я поддерживаю решение райкома. Придется тебе принять на себя командование батальоном. Теперь уж недолго врага ждать. Людей ты знаешь, и они тебя знают…

Васильев молчал.

– Как считаешь, Коробков справится с обязанностями комиссара?

– Коробков справится, – Васильев взглянул на своего будущего комиссара и твердо повторил: – Справится.

– Начальник штаба нужен?

– Да. Коклюшников пусть будет.

– Хорошо. В помощь выделяю представителя Ленинского райкома партии Василия Михайловича Иванилова. Разместитесь в клубе. Времени на устройство даю 40 минут. Аникушин вас проводит. Вопросы есть?

Все безмолвствовали.

– Батальон, – скомандовал я, – направо! А ты, Иван Дмитриевич, задержись с Коробковым. Аникушин, веди людей.

Мы втроем отошли в сторону.

– Силы наши сейчас раздроблены, – сказал я. – В ваш батальон вольются отряды Ленинского и Иваньковского районов. Итого 200 человек. Подожди, Иван Дмитриевич, – остановил я Васильева, пытавшегося что-то возразить. – Сами видите, у меня нет строевых командиров. Учиться будем на ходу. Разобьете батальон на роты, взводы, отделения. Командиров, политруков назначите сами – вы людей знаете лучше.