Леонид Сабанеев: Воспоминание о России

Многие годы заветным желанием Веры Леонидовны было увидеть Россию. И когда в 1979 году ей предложили поездку на Аляску, она стала одним из самых сильных впечатлений ее жизни — иллюзией Родины;

А реальную Россию, вернее, ее нарядный московский фасад Вера Леонидовна увидела много позже, посетив город своего детства, когда ей минуло уже 82 года. Однако для нее Россия по-прежнему осталась понятием идеальным.

Но вернемся к главному герою нашей истории и автору настоящей книги.

Леонида Леонидовича Сабанеева уже нет необходимости представлять нашему читателю.

Узкому кругу музыкантов он был известен всегда, вопреки замалчиванию и несправедливым порицаниям: работы 1900-1920-х годов, хотя и стали библиографической редкостью, все же имелись в крупных библиотеках и частных коллекциях. Кто-то отыскал их сам, другие — с помощью хороших педагогов, считавших своим долгом познакомить учеников хотя бы с работами о Скрябине. После недавних переизданий «Воспоминаний о Скрябине» и «Воспоминаний о Танееве» круг его почитателей, несомненно, значительно расширился. Для тех же, кто знакомится с Сабанеевым и его работами впервые, интересно будет прочитать очерк его жизненного пути, написанный Верой Леонидовной и помещенный в Приложении к книге.

В этом безыскусном повествовании, лишенном пафоса и оценочных суждений, в перечислении событий и фактов вырастает действительно уникальная фигура человека Серебряного века, «героя своего времени» — эпохи, когда русская культура не только на равных вошла в созвездие европейских культур, но в чем-то их и опередила. Словно компенсируя пропущенную Россией эпоху Возрождения, на историческую сцену выходят люди, равно одаренные в самых разных областях, энциклопедически образованные, чувствующие себя наследниками тысячелетней культуры. Среди своих современников Сабанеев выделялся удивительно естественной совместимостью противоположностей: профессор Московского университета, автор научных работ по математике и естествознанию и музыкант в «трех лицах» — критик, композитор, пианист, ученик Н. С. Зверева, С. И. Танеева и П. Ю. Шлецера («Я так и не знал, что я в самом деле: ученый или музыкант?»). И все-таки наибольшую известность он получил как критик. Для этого у него было прекрасное сочетание данных: абсолютный слух и феноменальная память (на пари он однажды сыграл наизусть оперу Вагнера «Тристан и Изольда» и не однажды — симфоническую поэму Скрябина «Прометей» в собственном переложении для фортепиано), блестящий литературный дар и широкая эрудиция, страстная любовь к искусству и независимость суждений.

В 1910-е годы музыкально-критическая деятельность Сабанеева неуклонно набирает высоту, и вершина ее приходится на 20-е годы, когда по инерции в Советской России продолжается интенсивная художественная жизнь и многие деятели искусства, веря в лучшее и не разобравшись в ситуации, еще остаются на родине. Именно в это время выходит его лучшая книга «Воспоминания о Скрябине». Но добровольно-вынужденная эмиграция в 1926 году захлопывает дверь в прошлое, и начинается другая жизнь.

Нам мало было известно о деятельности Сабанеева во Франции. Теперь, когда появилась возможность почерпнуть сведения о тех годах у его дочери, мы знаем об этом ненамного больше. И, возможно, не случайно. Факты его жизни в Париже и Ницце, нелегкой, как у большинства эмигрантов (преподавание в Русской консерватории, частные уроки музыки, работа в кино, критическая и композиторская деятельность), — лишь вершина айсберга. В России «равноправие» миров — внешнего и внутреннего — определялось пышным цветением и кипением интеллектуальной и художественной жизни, встречами и беседами, превращавшимися в духовное пиршество; наконец, здесь был его дом, его среда и его читатель. Такой обстановки во Франции не было и быть не могло, хотя Сабанеев старался общаться с самыми разными людьми. Но круг неизбежно сужался, и неизбежно главное содержание жизни сосредоточивалось во внутреннем мире. О нем мы отчасти можем составить представление по материалам архива. Однако жаль, что там не оказалось музыкальных произведений Сабанеева. После смерти мужа Т. Г. Сабанеева отдала их в Библиотеку Конгресса США. Из сочинений, написанных до отъезда за границу, наиболее известное — Соната для фортепиано ор.15 (1924) памяти Скрябина с программой из стихотворного текста «Предварительного действия» и отзвуками его последних творений. Соната после большого перерыва была исполнена в 1992 году и подтвердила его репутацию композитора скрябинского круга. Танеев был высокого мнения о композиторском таланте Сабанеева, поэтому интересно проследить дальнейшее развитие его стиля, тем более что во Франции им написаны крупные произведения в разных жанрах. Любопытно познакомиться с музыкой к кинофильмам, с балетом «Авиатриса» (1930), поставленным в Театре на Елисейских Полях. Но наибольшее сожаление вызывает невозможность увидеть партитуру грандиозной (объемом в 836 страниц) кантаты с многозначительным названием «Апокалипсис» для солистов, хора, органа и оркестра — центрального сочинения зарубежной поры, которому и он сам, и близкие придавали особое значение. Возможно, она оказалась трагическим ответом на «возродительную катастрофу мира», каковой мыслил свою «Мистерию» его гениальный друг Скрябин.