Андрей Волос - Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам

В случае с Мейденхедским мостом подрядчик разволновался, узнав, что кирпичная арка будет самой плоской из существовавших до сих пор. Однако Брюнель убедил его, что вес, который, как опасался подрядчик, мог раскрошить кирпич, будет меньше веса той стены, которую недавно выстроил тот же подрядчик, и доказал геометрически, что мост выстоит. Брюнель щедро делился своими знаниями с плотниками, строителями, подрядчиками земляных работ, в любом случае опережая их в точности и скорости подсчетов стоимости работ и времени их исполнения.

Во время бесед с землевладельцами, чье противостояние проекту нужно было так или иначе преодолеть, я поражался его великому дару вести переговоры. Самые абсурдные возражения – а таких было много – выслушивались им с доброй толикой юмора, и он не жалел сил, чтобы разъяснить действительное положение дел. Подчас – и не так уж редко – бывшие противники строительства железной дороги к концу разговора превращались в ее пылких сторонников и защитников. В его манере было много умелой дипломатии, но нельзя было обнаружить ни на грамм обмана или лукавства.

Я не встречал равного ему в работоспособности. После тяжелого рабочего дня он до позднего вечера разбирал чужие дела и консультировал по инженерным вопросам, никому не отказывая. Когда и это кончалось, он, уже не боясь, что ему помешают, остаток ночи просиживал за своими бумагами – чертил, писал письма или доклады, производил вычисления. Как правило, он засыпал на два или три часа сидя в кресле, а на заре вновь был готов к работе. В поездки обычно отправлялся часа в четыре утра, чтобы к рассвету уже добраться до места.

Его дорожный экипаж, в котором ему частенько доводилось проводить часть ночи, был построен по его собственному плану и являл собой истинное чудо в отношении мастерства и комфорта. Его работоспособность поддерживалась, безусловно, умеренностью привычек, а также легким и жизнерадостным характером. Единственной роскошью, которую Брюнель позволял себе в избытке (и, вероятно, во вред собственному здоровью), был табак. Он держал во рту сигару всегда, даже в постели. Где бы он ни работал, при нем была огромных размеров кожаная сигарная коробка, прекрасно знакомая его друзьям и так же хорошо служившая им, как и ему самому.

Он проявлял замечательные легкость и жизнерадостность своего характера. Его нельзя было увидеть мрачным; напротив, в путешествиях и на отдыхе он вел себя как выпущенный на свободу мальчишка. Не находилось такой забавы, на которую он не был бы готов. На старой дороге в Бате в Вилтширской меловой горе вырезана лошадь. Эта достопримечательность уступает известностью лишь знаменитой Беркширской долине. Местное население яростно сопротивлялось принятию билля о Большой Западной железной дороге, опасаясь потерять доходы от проезда конных экипажей. Однажды вечером кто-то предложил превратить лошадь на горе в локомотив. Брюнелю страшно понравилась эта идея, он тут же по памяти набросал лошадь, примерно рассчитал площадь изображения и составил план, как превратить ее в локомотив. Для этого, по его замыслу, десять мужчин должны были отправиться в двух экипажах к изображению, наметить колышками новый рисунок и затем срезать торф и закрыть им оставшуюся часть лошади. Из трубы должен был подниматься столб пара, а под изображением предлагалось выбить аббревиатуру, обозначающую Большую Западную железную дорогу, оскорбительную для местного населения. Безусловно, никто не собирался приводить этот шуточный план в исполнение, но Брюнель частенько вспоминал его и посмеивался над тем, какую сенсацию он мог бы произвести.

Да, у него был замечательный характер. Он всегда с готовностью прощал другим упущения и даже небрежность. Служащие Брюнеля любили его, и он никогда не забывал тех, кто работал с ним и его отцом со времен строительства туннеля, которое сопровождалось многими опасностями и волнениями.

Без сомнения, труды тех трех лет, заложившие фундамент или, лучше сказать, соткавшие ткань его репутации, подорвали его здоровье и в результате сократили дни его жизни. Все, за что он нес ответственность, он с настойчивостью старался сделать сам. Я сомневаюсь даже, что он когда-либо подписал профессиональный отчет, который не был бы от начала до конца составлен им самим; и каждая конструкция на Большой Западной, от небольшого водовыпуска до виадука в Бренте и Мейденхедского моста, была полностью, во всех деталях спроектирована им самим».