Владимир Фланкин - Гвардейские залпы

- Хорош. Ничего не скажешь! - Я был очень рад, что Федотов оправдал надежды. - Да и повзрослел ты здорово! Помню, ординарцем моим стать рвался?

- Пистолет нужен? - быстро осведомился Федотов.

- Неужели есть?!

- Теперь просто. Какой?.. Парабеллум опять или другой?

- Лучше бы "ТТ". Парабеллумами, знаешь, теперь сторожей начали вооружать, - сказал я, и все засмеялись.

- Принести?

- Неси, если можешь. - Вскоре он вернулся, из-за пазухи он вытянул пистолет в новенькой светло-желтой кобуре.

- Заяц трепаться не любит!

Конечно, было чему удивляться.

...На этот раз личному составу жилось на формировке куда привольнее, чем в сорок втором году. И если в то время все увольнения из пределов части предоставлялись только в случаях крайней необходимости, то сейчас гвардии подполковник Кузьменко разрешил регулярно отпускать людей в Москву, установив только количество и очередность увольняемых.

В воскресенье приехали Таня и жена Богаченко - та самая девушка, которая его когда-то посещала. Вместе походили по окрестностям. Потом наши молодые жены побывали в гостях в дивизионе. Таня познакомилась с моими разведчиками, с Комаровым и Васильевым.

Неожиданно командир полка запретил увольнения. А спустя три дня поступил приказ: на фронт. Поздно ночью отходил от Белорусской-товарной эшелон нашего гвардейского минометного полка. Равномерно постукивали по стыкам рельсов колеса вагонов. Куда на этот раз забросит судьба?

На другой день поезд прибыл на Московский вокзал Ленинграда. Оттуда своим ходом дивизионы двинулись к северной окраине города и дальше - на Карельский перешеек штурмовать линию Маннергейма.

В войсках ходила шутливая поговорка, которую пустили сами бойцы: "Остались три невоюющих армии - шведская, турецкая, да двадцать третья советская!"

И действительно, отразив в самом начале войны все атаки белофиннов, 23-я армия прочно закрепилась на рубежах границы 1939 года. Белофинны засели в мощных оборонительных сооружениях.

С этого и начал свою информацию гвардии капитан Бурундуков.

Всего у противника было три мощных оборонительных полосы и между ними ряд промежуточных позиций. Глубина обороны на Выборгском направлении достигала ста километров. Обороняли Карельский перешеек два армейских корпуса и несколько отдельных частей.

Доложив о состоянии обороны противника, капитан Бурундуков положил на расстеленную на земле плащ-палатку свою карту, испещренную синими знаками, свидетельствовавшими о силе вражеской обороны.

- А это что за неровные круги? - поинтересовался Комаров, перерисовывая их на свою карту.

- УРы - укрепрайоны! - Бурундуков взволнованно задышал. - Так выглядит значительная часть обороны.

- Какие же они, эти УРы? - Глаза Жени Богаченко выражали крайнюю заинтересованность. - Я еще в финскую мечтал здесь сражаться!

- Насражаешься! - Бурундуков с усмешкой взглянул на Женю. - Из стали и железобетона! Вот какие. Даже ходы сообщения бетонированные! И по всей глубине обороны в большом количестве надолбы, проволочные заграждения, минные поля. Лицо Бурундукова выражало крайнюю тревогу. - Под Старой Руссой, где были дерево-земляные укрепления, и то сколько сил положили, а тут...

- Вот это да!.. - лицо Богаченко приняло испуганно-восторженное выражение. - Линия Маннергейма, в общем!

- Первая линия Маннергейма, за ней вторая, самая мощная, потом третья...

- Еще под Старой Руссой, - сказал Комаров, - мы убедились, что стрелять нашими обычными снарядами М-13 по глубоко зарывшемуся в землю противнику малоэффективно, а здесь - железобетон!

- Стрелять по укреплениям будем только тяжелыми снарядами М-20, - сказал Васильев. - Их уже подвозят. Снаряды М-13 будем применять только в случаях открытых контратак противника или по скоплениям живой силы и техники. Есть вопросы?.. Тогда все!..

Офицеры разошлись по своим подразделениям.

При первом же разрыве снаряда, далеко в стороне, я от неожиданности скакнул в сторону, как заяц. Раньше и внимания бы не обратил. Сказывалось длительное пребывание в тылу.

В район наблюдательного пункта вела широкая наезженная дорога, обозначенная на карте. Поэтому даже ночью двигаться было легко. Сама местность, на которой мы сейчас находились, была холмистой, безлесной. Лес был в нескольких километрах кругом, а холмы... являлись громадными узлами обороны, как с нашей стороны, так и с вражеской. Сейчас мы выдвигались на один из укрепленных холмов, занятый нашими подразделениями.